В ее глазах бездонных лишь полмира.
Желание тонуть, не глядя в бренный быт.
В прикосновениях к ней - вторая половина.
Во мне развеяв грусть, устлавшей, словно тина
Нутро мое - мне мрак был с ней забыт.
Все время мне с ней жизни было мало,
Без лишних слов я в голосе ее
Желал закрыться, сникнувши устало.
На бирюзовых берегах глава моя чтоб пала,
Мне жадно думалось, что это лишь мое.
Неумолимо я внимал словам,
Привязанности глас моих ушей коснулся
Устлавши душу темнотой туман
Моим глазам невольно улыбнулся.
О, знал бы ты, слепой, каков был уговор
На развращение муки в твоём сердце
С твоею головой бестактно, мерзко вор
Унёс мешок, закрыв вам в душу дверцы.
***
Так если б чувствовал, что близится гонец
И берегов лазури помутнение,
Так множество умов пришли бы в заключение,
Взаимности уместный здесь конец.
Полмира в тех глазах увидел ты?
Полмира дали сладкие слова?
Твердили ли они, что все - пусты,
И что покатится твоя же голова?
Не знал ли ты, что так же быстро гаснет
Все то,
Что было быстро зажжено?
Так для чего теперь рыданиям страстным
Тебе твою же душу выдать решено?
Напрасно думалось, что будет вечность сладкой
Как солнечный восход у горного ручья.
Касания пальцев ледяных душонки жаркой
Растаскивали по кускам, а слепота твоя
Позволила залиться в плясе бесам
По углям тлеющим твой разум разогнав...
Так что ж винить теперь, что та твоя принцесса,
Нашла в тебе необходимое ей место,
С собою навсегда всего тебя забрав?