Она его больше не хочет, но терпит голодные руки
на остроконечных коленях его молчаливой жены.
С годами испортился почерк и сладостней стали разлуки,
но в письмах не меньше терпенья, и буквы всё так же нежны.
Пусть только он едет и едет - за кладом, за богом, за чёртом,
пакуя в рюкзак неизбежность и краденый рай в шалаше.
И пусть не заметят соседи, как жертвенно, злобно, упёрто
хранит она глупую нежность в своей одинокой душе.