(предыдущий фрагмент "III. Простите, ваша светлость, за мой стёб".
http://www.stihi.ru/2017/08/27/3069)
...Культ женской красоты – мир иль мирок?
Храм женской красоты от чувств широк,
а не от культа с метром и весами.
Для женской красоты отпущен срок,
который отпускаем мы ей сами,
её читая как бы между строк,
возвысив дам влюблёнными глазами.
Но, по большому счёту, как и впрок,
всем заправляет и играет Рок...
...Мужчин покинув, в пику их казарме,
заступим во владенья недотрог
в укромный монастырь мы на порог...
. . .
...Деяния старинные проверив,
заметим мы излишество прикрас...
...В архиве взяв левее иль правее
в подделке под сакральный пересказ,
не всякий монастырь родит поверье,
мол, дал приют он ангелу. Сейчас
мы дарим героине нашей... шанс
с расчётом на её же откровенья...
...В повествованье, девушка, их вклей мне...
...Блажь дЕвичья легка на всех ветрах...
...В задумчивости сон теряя в келье
при всей цветущей зрелости в летах,
послушница с гармонией в чертах
сама с собою спорила (постель ей,
увы, спор не согрел ночной порой).
Утрачены в душе сон и покой
от дум, что навязались за весь день ей
(их либо предоставь нам, либо скрой):
«Что в будущем ты видишь, Афродита?
За Счастьем ходят чувства-следопыты?
В паломничество опыт свой внедряй.
Ключи от сути Счастья раздобыты?
Желанна красота с любой орбиты.
При виде красоты – желанней рай.
В отборе совершенств – условней край»…
«Пути – глянь, Афродита – не разбиты.
Без жалости к себе, на все обиды
и прошлое наплюй, а в суть вникай! –
сказали б мы ей так наверняка. –
Бесценные дары своей планиды,
запас красы, как клад из тайника,
едва ль занять сумеешь у родни ты», –
красотке намекнём издалека.
Стать тощей, иль наесть окорока –
такой дилеммы нет у Афродиты.
На теле и в лице ни островка
излишеств – утверждают эрудиты.
Гимн формам – это вам не габариты…
Поклонников число была ловка
предельно множить наша Афродита,
ведь крепкий организм её пока
здоров от позвонка до позвонка.
В эпитетах по списку алфавита
всегда великолепна и сладка,
краса не вечно лаврами увита,
а всё ж на годы смотрит свысока.
Но век пройдёт (когда ж он проскакал?!)
и – годы с Красотою завтра квиты.
У нас же словно всё наоборот.
Читатель, на неё взор обрати ты:
красу блондинки Время не берёт,
чтоб ей вздыхали вслед: «Ах, Афродита!
Тебя назвав так, твой был прав родитель.
Наверное, красив был, обормот.
Не филин и не жаба из болот»...
. . .
...Скажу как автор не себе во благо,
такой для любопытных дав расклад.
Живу "в себе", не строя изб и пагод.
Не склонен порубить на хворост сад.
Чтоб не скучать, планирую всё на год.
Стригусь в полгода, если волосат.
Ем рыбу. Избегаю волчьих ягод,
поганки отличаю от маслят.
Но… знаю, что бывает жизнь прикольней…
От вас не скроет ваш слуга покорный,
что были (неплохие на мой взгляд)
жизнь Афродиты, быт иными в корне
неполные три месяца назад.
Жила она овечкою в загоне,
когда за ней заехал волк в законе…
. . .
...Взлетела над дубами стая птиц,
аж в тень вмиг погрузилась вся светёлка.
В окне у настоятельницы шпиц
проснулся, чтоб залаять ненадолго.
Шуршала при безветрии листва
от трепета, но женская обитель
всей плотью молодого естества
не ведала тревог в привычном быте.
Не будучи пугливым простаком,
чтоб местных сторожей страшиться горстки,
в обитель через стену влез тайком
граф с навыками дикой ловкой кошки.
Он по-шпионски, а не наобум
тут лично провести решил разведку
и сам себя журил: «Медведь-шатун», –
когда неосторожно сбил раз ветку.
Дубов ли мозг у графа, иль ребрист,
но нет в его мозгу колец годичных.
Где надо и не надо плотью быстр,
любя дам томных и аналогичных,
граф дерзок был не как авантюрист,
а как матёрый выкормленный хищник.
«…Обитель-то чуть шире конуры:
какие-то две башни, семь домишек.
Достаточно лишь час, ну два, ну три…
Пойму, что ж не бегут из вотчин мыши.
Я должен сам увидеть изнутри,
как женский монастырь живёт, чем дышит,
где страсть нас не заест, так хоть полижет,
где даже и намёка на Париж нет…
А впрочем, есть приятные вполне…
без черт обременительных и лишних.
Ох, девки тут! И в сочной той поре,
когда пастись любой к ним рвётся хищник!
Цветочки, а не сплошь простой пырей!
Коль я – плохиш, то дай им, Бог, плохишных!..
Впрямь сёстры – не упырь на упыре.
А выхолены так в монастыре
плоть, шкурки, что не снимешь и блОхи с них!..
Зачем же, окромя вина, старей
мне выбирать что, лишь бы веселей?!
Конечно, многовато тут лиц кислых,
но есть и хохотушки. С улиц кисок
собрать нетрудно для любой гульбы.
А это ж монастырь, где нет актрисок.
Монашеский прикид – лишь внешний признак.
И сёстры тут не только Богу бы
могли всласть послужить, но и богатым,
как я, и удалым аристократам.
Да, для меня монашка – Божий дар!
Надеюсь, и она мне будет рада, –
так сам себе с восторгом граф шептал,
мечтал, как прижиматься будет плотно,
предчувствуя восторг внутриутробно.
(Что ж этакого в нём? Блажь? Нрав? Черта?). –
Вот эта златовласка бесподобна!
Все шансы на знакомство просчитал
я с нею бы поближе и подробно…
С блондинками общеньем сыт по гроб, но
насколько б был я, неизвестно, туп,
когда бы не нашёл подход к милашке»!..
Граф, сумерек дождавшись, влез на дуб,
пролез по ветке к дому… Не мираж ли
лазутчика дразнил во чреве башни?!
Удача (а не подлости закон)
любила нынче графа, снявши маску.
Граф с радости готов пуститься в пляску...
...Окно отнюдь не кельи. Сквозь окно
увидел он нежданно златовласку
без мысли ей сказать: «Окно закрой».
Глуп замысел иль в меру озорной,
но сходу повезло с маршрутом в сказку.
Не зря позволил сам себя вовлечь
граф бесам монастырским в авантюру.
Граф долго любовался в свете свеч
красоткой, оценив её фигуру.
Её б не здесь лелеять и беречь!
Граф был в восторге. Вздумай вслух он сдуру
о ней сказать что – отнялась бы речь.
Граф так вздыхал – чуть пламя свеч не сдунул!
На даму пялясь, жарким стал, как печь.
Красоткой б любоваться неустанно!
Себя та не задумалась стеречь,
нагим на время засветившись станом.
Но… свечи затушила, чтобы лечь.
Что ж графу нужно? Что считал он главным?
Возня с красоткой служит тоже планам?
Порой к страстям безвкусица дана.
Прислушиваясь к собственным желаньям,
граф думал, кто он. Трус иль сатана?
Скакнуть козлом, но с умыслом бараньим?
Стать глупо визитёром слишком ранним,
пока не погрузилась в сон она.
На редкость златовласа и стройна!
Зачем ей красота без примененья?!
Зачем красе в ночи уединенье?!
В подружки не зазвал её бы, но
терпеть не в силах приступ вожделенья,
граф сунулся в открытое окно:
«Не то чтобы красотку умыкнём,
но вот на вкус попробовать не ленно.
Сыскал, не заблудился в трёх соснах.
Уснула златовласая. Вся – в снах
до нашего с ней первого этапа.
Хотя её застану я впросак,
надеюсь обойдёмся мы без кляпа.
Взаимно, Страсть, расти, как на дрожжах»!
Граф мягко по-кошачьи спрыгнул на пол
и в сторону кровати сделал шаг.
Он мысленно план действия состряпал.
Всё будет, но… не в местных новостях.
Открытое окно напротив ложа
(бессчётно это пройдено людьми) –
хозяйкой пренебречь нельзя, негоже!
Он явится к ней ангелом любви
и ангелом уйдёт через окно же.
А после уж, мадам, хоть кУдри рви,
хоть от тоски безудержно реви!
Разлуки не снеся, хоть лезь из кожи
(тайком прибытку радуясь в мошне)!..
Дыханье дамы, ровное во сне,
столь сильно возбуждало пыл пришельца,
что прихоть-страсть представилась важней,
чем цель разведки. Кровь кипит от перца!
Граф в мыслях ситуацией владел
и рвался посвятить себя пороку:
«Коль слюбимся, дойдёт до дела тел,
то пусть бы эта ночь была без сроку»!..
Глаза самца привыкли к темноте,
и он вдруг от увиденного вздрогнул.
Уж очень неестественно, на глаз,
хозяйка над постелью поднялась
бесшумно и без дёрганых движений.
За миг пустились зубы графа в пляс…
…Её лицо без смены выражений
казалось белокаменным, а взор
недвижным оставался до сих пор.
Граф кожей ощущал мурашек свору,
в нашествии их чуя перебор.
Кошмарно растянулось (не до вздору!),
застыло время. Как по коридору,
шажками, а не шагом от бедра
безмолвная краса в рубахе долу
не шла, а как бы медленно плыла.
При лунном свете выглядя седою
и, в то же время, ведьмой молодою,
хозяйка волю графскую пила.
Язык не гнётся, видя графа долю,
желать ему ни пуха, ни пера.
Чего же дальше ждать: до гроба зова?!
От паники один шаг до позора.
Мгновенье миновало или пять –
себя не помня, граф стал отступать
под тяжестью невидящего взора.
Коль душу ждёт взамен пожара дрянь,
так пусть хоть с объясненьем по науке!
Граф верил в ад, но он не шарлатан,
чтоб врать потом про дьявольские трюки.
Разок он заглянул в глаза, а там –
сплошь Омут вместо нежности подруги!
И всё это – реальность, а не глюки!
Гость пятился, она шла по пятам.
Когда к нему вдруг вытянулись руки,
у графа сдали нервы неспроста:
«Умру тут не от скуки через муки!
На волю прочь! Есть на меня спрос там»!
На шаг вперёд имел ещё граф право,
но страх ему колени подрубал…
«…Сомнамбула»? – мелькнуло в мыслях графа,
когда скакал он белкой по дубам,
чтоб как-то хоть избавится от страха
в условиях полуночного мрака.
Конечно, так пугаться – это дичь!
Никто за ним не гнался, даже мошки.
Но граф, как никогда, спешил достичь
границ надысь оплаченной им лёжки.
Агент за все издержки ремесла
в ответе без лишенья полномочий.
И чёрт с ним, что мурашкам нет числа!
Такое отступленье не облом, чай,
а бегство от неведомого зла.
Достигнув постоялого двора
и слуг своих третируя там молча,
напившись, граф провёл остатки ночи
в кошмарных сновиденьях до утра…
…С утра за дело взяться б, что есть мочи.
Хоть и с похмелья, а башка мудра.
Решать что поважней уполномочен,
граф ведал, где мурА, где не мурА…
Спал крепко граф – успел восстановиться…
Реальность – не мираж, не реквизит.
Но вспомнились ночная чаровница
и с дерева пикантный к ней визит,
и ужасы. Не сном ли это было?
Граф тут же рухнул в память, как с обрыва.
Проснулся страх – прилипчив паразит!..
(продолжение в "2. Забрать красотку самовывозом. Сёстры-антиподы"
http://www.stihi.ru/2017/08/21/4734)