ЧИСТЫЙ ЧЕТВЕРГ
Бабушка Тимошки была религиозным человеком. Звали её Прасковьей Ивановной Кургановой (в девичестве), родилась в Украине. В замужестве она стала Шаповаленко. Эта фамилия смешила Тимоху и он частенько подшучивал над бабушкой. Поставит, бывало, валенки посреди горницы, наверх водрузит шапку и , смеясь, указывает рукой, мол, вот ваша фамилия, бабушка. Она, подыгрывая внуку, тоже хохочет. Родилась бабушка Паша в тот же год, что и Сергей Есенин. Прожила в три раза дольше него – без трёх месяцев сто лет. И не написала ни одного стихотворения. А вот Анну Снегину знала наизусть. Любила она стихи Сергея.
К вере у бабушки Паши было трепетное отношение. Молилась она три раза в день в праздники и будни: утром, в обед и вечером. Едва проснувшись, спешила умыться и – к молитве. Покроет голову белым платочком, концы под подбородком легонько подвяжет, станет в красный угол, в котором на особой подставке возвышается аккуратное резное изваяние,- наследственная семейная святыня (возраст древний). Она величает её Богом неба, Сварогом. Молилась бабушка не крестясь, шепчет , бывало молитву и кланяется, никогда не становясь на колени. В молитвах она упоминала и других Богов: Рода, Велеса, Перуна, Триглава, Свентовита, Ладу, Макошь … Их много.
Почитала ещё бабушка, как святыню, в ряду других праздничных дней - «чистый четверг» и соблюдала ежегодный утренний ритуал омовения, положенный этому дню. (Но это отнюдь не значит, что она купалась лишь раз в году). Не миновала «чаша сия» и Тимофея, пока он был безоговорочно подчинён бабушкиным правилам.
Что это означало, Тимофей не знал. «Так надо» - говорила бабушка. И он подчинялся. А когда подрос, стал пионером, комсомольцем, - начал посмеиваться над бабушкиными Богами и не вспоминал о «чистом четверге». Хотя купаться любил. Бабушка, видя бесполезность своих усилий (школа приобщала к другим ценностям), смирилась с безбожием юного «протестанта», неуклонно продолжая следовать давней своей религиозной традиции. Тимофей закончил семилетку, железнодорожное училище, стал работать слесарем паровозного депо. Он был длинный, как жердь, и такой же тощий, как жердь. После училища, однокашников его, у кого были влиятельные покровители, разместили в депо по «тёплым местам»: в арматурный цех, в прессмаслёночный, на стокеры, в группу кривошипно-кулисных механизмов, а «ничейного» шестнадцатилетнего Тимофея загнали в канаву под тендер на ремонт его тормозной системы, где тормозные колодки были весом до двух пудов каждая… Этот факт к «чистому четвергу» прямого отношения не имеет. Но как-то показать условия и среду, в которых обитал Тимофей, хоть лаконичными штрихами, думаю, надо.
Наш герой постоянно жил вместе с матерью на станции Суходол в бараке, у самого леса, чудом сохранившемся после сплошных разрушений войны. Работал в другом городе. Восемнадцать километров к месту работы и столько же домой он проезжал на пригородном поезде, который у местных жителей назывался «Трудовой» или «Рабочий». Такие названия укоренились потому, что почти все шесть вагонов его заполняли рабочие из крестьянских семей, живущих в окрестных деревнях и сёлах, и ехали в районный центр, кто в паровозное депо, кто на вагоноремонтный завод. Работал Тимофей в три смены.
Однажды, приехав с ночной, только спустился из тамбура на землю, встретила тётя Валя, чего прежде никогда не бывало, кругленькая, маленькая, морщинистая женщина, лет на десять старше матери Тимофея, подруга её и соседка по бараку. То есть, жили в одном здании в разных подъездах: тётя Валя с дочкой семиклассницей Валей с восточной (ближе к станции), а Тимофей с матерью – с западной стороны (к лесу). Почти каждый вечер тётя Валя гостила у матери Тимофея. Они обе были безмужними солдатками (мужья погибли на фронте). Утешали друг друга гаданием: тётя Валя на «бобах» (фасоль), а мать Тимофея на игральных картах. Иной раз что-то выпадет им смешное – они хохочут, иной раз наоборот – обе шмыгают носами и трут кулаками глаза. «Вчера тоже у них тётя Валя была вечером - вспомнил Тимофей – зачем я ей сейчас понадобился?»
- Тимоша, - сказала она, глядя ему в глаза, - сегодня «чистый четверг», у нас на печке стоит выварка горячей воды, в вёдрах - холодная, а рядом – большое корыто и ковшик. Вот тебе ключ от квартиры, иди, закройся и выкупайся. Сказав это, пошла вдоль вагонов. Тимофей не успел ничего спросить. И вопросы не вдруг возникли. Но слова: «чистый четверг», дремавшие в памяти с детских времён, посеянные бабушкой Пашей, вдруг взошли и обрели магическую силу. Вспомнились бабушкины молитвы перед резным изваянием образа Сварога… Таинственный шепот бабушки в белом платочке, истово кланяющейся древней святыне. До барака было - подать рукой. Вот уже ключ в замочной скважине. Дверь распахнута и первое, что видит Тимка – на кровати под белой простынёй, обожаемая им семиклассница Валя. Тимофей\ мельком увидел выварку с горячей водой на печке, корыто на полу близко у кровати… Но не это заинтересовало парня. Его примагнитила скульптурная фигура девушки, под облегающей тонкой тканью. С замиранием сердца приблизился он к постели, взял угол чуть свисающей простыни у ног и тихонечко стал приподнимать её, глотая набегавшую слюну. Приоткрыв сокровище, он зачарованно замер перед ним, как перед шедевром искусства. Фигурка красавицы покоилась вытянувшись в постели полубоком, чуть отклонённая на спину, лицом к Тимофею, но прикрытым простынёй.
В волнении, наслаждаясь видом спящего божества красоты, Тимофей подумал: «Как же тётя Валя не сообразила, чем может закончиться для её дочки этот «чистый четверг?.. А может, она рассчитывает на мою порядочность и слишком доверяет как сыну подруги?»… Раздумывая, Тимофей стоял с приподнятой простынёй перед юной прелестницей, как язычник перед святилищем. (Время исчислялось секундами).
Валя, пребывая во сне, повернулась на спину и слегка раскинулась, Юное тело её дышало жаждой любви, грудь заметно волновалась, шевеля простынь, но лицо оставалось накрытым. Мысль Тимофея работала в форсажном режиме. Первоначальный приступ соблазна сменился ощущением тревоги. На память пришёл один эпизод месячной давности…
Был солнечный день, как говорят немцы, а по-нашему - воскресенье... Сиял ярким светом и радостью солнечный апрельский день. Птицы устроили шумную, многоголосую спевку. Лес обрёл два дивных цвета: кусты и деревья – ярко зеленели, а земля под ними, как небо, дышала синевой, утопая в половодье подснежников. Тимофей после чая, сидел у окна и перелистывал книгу. По потолку пробежала быстрая тень. Он выглянул в окошко, и увидел удаляющуюся в сторону леса Валю с книжкой в руке. У неё приближались выпускные экзамены (школа была семилетка). Тимофей отложил книжку и поспешил следом, изловчившись быть незамеченным. Валя держала его на невидимом поводке, сама о том не подозревая.
За брошенной баней была глухая тропинка, спускавшаяся в лесистую низину. По ней и направилась Валя в лес. Хотя значительно ближе, не доходя до бани, начинался хорошо утоптанный свежий спуск в ту же сторону. Русые волосы девушки, заплетённые в две косы, свободно свисая на спину, поблескивали на солнце. Лёгкое весеннее пальто её почти. сливалось с синим фоном, украшенной подснежниками земли. Только быстрые ножки, затянутые в светлые гольфы да дразнящий лёгкий стук таких же светлых каблучков, слегка нарушали цветовую гармонию. Тимофей, крадучись, следовал осторонь. Когда Валя спустилась на небольшую поляну, сплошь устланную синими цветами, и живописно обрамлённую полыхающими зеленым пламенем свежей листвы кустами, там встретил её мужчина в зелёном плаще, будто в маскхалате. По блеснувшим в повороте его головы очкам Тимофей узнал в нём директора школы Нескромного. «Сердце юноши забилось трепетно...» То, что увидел он, не поверил своим глазам. А директор, не подозревая о соглядатае, продолжал своё…он, сбросил на подснежники свой плащ и, откинув взятую из рук Вали книжку, стал расстёгивать её пальто…
Тимофей принудил себя быстрее удалиться, чтобы не видеть происходящего…
Теперь эта картина снова возникла перед его глазами отчётливо и болезненно… и прояснила ситуацию: Тимофей видит, как директор школы Нескромный целует Валю и расстёгивает её пальто…
«Так вот почему тётя Валя так беспечно доверила ему в «чистый четверг» свою обнаженную дочь!» Они, дочь и мать, в сговоре… решили наградить его, молодого и доверчивого Тимофея, чужим ребёнком. Поняв это, Тимофей аккуратно опустил простынь, накрыв ноги порочной красавицы. Подошёл к изголовью, приподняв угол простыни, накрывавшей лицо, поцеловал Валю в губы. Она открыла обворожительные длинные глаза, в которых трепетал призыв, лёгкая улыбка тронула её чуть припухшие яркие губы. Тимофей отвернулся и моча вышел. Он любил её.
ЭПИЛОГ
Дома Тимофей о «чистом четверге» у тёти Вали не обмолвился, чтобы не поссорить двух ворожеек, и не разрушить приятельское содружество, которое как-то скрашивало их одинокую жизнь. Мать ничего не знала. Тётя Валя долго в гостях со своими «бобами» не появлялась. Юной проказнице «народные умельцы» тайком прервали развитие плода. Валя осталась жива, но никогда не смогла стать матерью.
Уже служа в армии, Тимофей в одном из писем из дома, можно сказать, с особой радостью прочитал следующую новость. Мать своим круглым почерком сообщала: «Недавно выездной показательный суд по совокупности статей, в одной из которых были слова: «за растление малолетних», бывшему директору школы Нескромному припаял пятнадцать лет заключения с отбыванием в колонии усиленного режима». Как говорят: сколько клубочку не крутиться – конец ниточке будет. Долго он безнаказанно пасся в девичьем цветнике, как козёл в капусте. А выдал его невероятный случай.
На выпускных экзаменах в седьмом классе одна смазливая девочка, вытянув билет, прочитала вопросы и прямо перед экзаменационной комиссией упала в обморок. Вызвали врача. Он осмотрел её и обнаружил выкидыш. Разразился дикий скандал. Мгновенно эта чудовищная весть разнеслась по станции и прилегающему посёлку. Прибыли следователи прокуратуры. Осмелели ранее помалкивавшие родители пострадавших от преступных действий директора , девочек. Прежде родители опасались заявлять на Нескромного, который был секретарём партийной организации не только школы, но и станции. С него бы такая жалоба скатилась, как с гуся вода, а детям – позор. Но теперь крыть развратнику было нечем. Очевидный факт – упрямая вещь. Подлым деяниям его пришёл конец.
После суда, в приватном общении, судья сказала, что детей развращают чаще всего приставленные к ним люди, сами воспитатели: учителя, пионервожатые, спортивные тренеры ДЮСШ, работники культуры в детских секциях – именно те категории граждан, которые по долгу службы должны заботиться о сохранении нравственного здоровья у молодого поколении. Безусловно, не все, а самые безответственные из них.
Тимофей, возвратившись из армии, принялся серьёзно изучать историю зарождения христианства на Руси. Не прошёл мимо его внимания и «чистый четверг». Он понял, что бабушка Паша ошибалась, считая его событием, относящимся к почитанию Сварога. Рассказал бабушке, что в православии этот день называется – «Великий четверг» и относится к Страстной седмице, он - последний четверг перед Пасхой. Великим этот четверг называют потому, что он является днём установления Евхаристии – самого главного церковного Таинства. А начало своё берёт в Тайной Вечере Иисуса Христа со своими учениками. Тайная Вечеря происходила накануне его распятия. Он сказал ученикам: «Дети Мои, уже недолго Я останусь с вами. Заповедь новую даю вам: любите друг друга, как Я люблю вас». (Тимофей повторил слова священника).
Бабушка смотрела на внука светло-голубыми глазами с прищуром недоверия, иронично покачивая головой. Промолчала. Но от древней традиции не отступилась. Она увлекла своей верой правнучку, дочь Тимофея – Ярославу. И настолько серьёзно, что никакие попытки повлиять на собственное чадо, отца к успеху не привели. Умирая, бабушка завещала скульптуру Сварога своей любимой правнучке. «Надо свято хранить свои исконные корни - сказала она, - славянские Боги – это наши прародители».