Я открываю глаз… один, второй,
В губах еще не высохло вино,
Взор плещется и падает перпендикуляром,
Смотрю в тебя я мощным окуляром.
Ты спишь еще, иль нет уже?
Ты, как прежде, все так же изможденный,
Тяжесть тысячи приговоренных
Закуталась и дремлет на тебе.
Тишь ползает вокруг нас мародером,
Все ищет здесь остатки казни,
Не плачь... Все эти пыточные страсти
Пестреют на тебе орнаментным узором.
Им торжественно тебя я испещряю,
Падая в объятия с островерхим поцелуем,
Затем в безмолвии обратно отстраняюсь,
Чтоб ты упился плоти-крови бурей.
На тебе вершится измельчение душ,
И мой полет сулит кому-то избавление,
Мне убирать ненужные, истасканные звенья,
В их счет сорвал в очередной раз кто-то куш.
Я видела страдания людей науки и искусства,
Как в отчаянии рыдал отпетый вор,
Ты снова смотришь на меня без тени грусти,
Так постыло стало претворять все новый приговор!
Нам чувств не надо...
Они помеха крепости лезвия удара.
Шаги... Ты слышишь их в дверном проеме?
В твоих объятиях сулит вновь быть мне вскоре...