о. Килиан Макдоннел (орден Св. Бенедикта)/пер. А. Вязьмина
И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них.
От Иоанна 2:3
Твердят соседи, что поспешный мой Равви
туда придёт с недавними друзьями —
то мне неведомо. Узнала новость я случайно:
мы были в ссоре с Ним — Он, уходя,
захлопнул дверь. Теперь я с братьями Его гуляю
в милях восьми от Каны, мы толкуем
друг с другом, что нам ведомо, что — нет.
Сокрыто что-то — некий тайный клад.
Спустя лет тридцать, как Он взял впервые
топор и шило, — в одночасье Он пророк:
сбегаются упрямо отчаянной толпой
к Нему ученики. У тайны должен быть
какой-то высший смысл, но в этом я невежда:
орудий нет, чтоб кладезь тот отрыть.
В чертоги, где очаг, несут изюм и хлеб,
инжир ливанский, голени ягнят. Заходят жёны —
что, как и их кувшины, так же стройны —
и сплетничают все о женихе.
Я ставлю в дар на стол своё вино,
племянницы вокруг меня столпились, не могу
ответить я на их вопросы — я не знаю ничего.
Они твердят мне, что Он точно здесь,
с учениками во дворе, где все мужчины собрались
и бьют в тимпаны, вторя звукам лиры.
С другими жёнами из кухни я смотрю,
как мой Пророк и Сын, за руки взявшись
с Петром, Иудой, Иоанном в хороводе
весёлом, дружно встали вкруг невесты
и жениха, как будто свадьба и вино — по воле Яхве —
лишь первый на пути шаг к Царствию Его.
Возводят царства танцем и застольем.
Меж тем на кухне близится беда.
Мы видим донышки пустых сосудов винных,
что кличут беды, по словам из Деварим.
Принёс ли Иисус — и все Его друзья —
вино Своё как дар? Или отправил всех потомков
Иакова назад к Адаму, позволив истощить сосуды
и свадьбу превратив в позор на весь Свой дом?
Как мать Пророка я должна Ему напомнить.
Скажу Ему я, нет у них вина. — Должно ли это,
Жено, заботой быть твоей или Моей?
Мой вечный час пока не наступил.
Слова Его — как обоюдоострый меч —
вонзаются мне в грудь и валят с ног.
Вскипают реки крови между нами.
Вот это новость! В той кровавой пелене —
край тайны, что немного приоткрылся
в отличие от слепого края боли.
Мёртв Назарянин! — то обедня не моя.
Предвечно, как жених на свадьбе в Кане
у Своего Отца! Только Ему подвластно время,
способное рассечь завесу тайны, что в Святых Святая.
Предвечный час Отца Его незыблим, как законы
мидян и персов, и его не избежать.
Сын Яхве несвободен. Не выразить словами
мысли ужас: я знаю, Сын мой это сотворит.
Прошу я слуг: что Он вам молвит — мне скажите.
В скудель течёт вода, а вытекают — вина.
Что же произойдёт? Если сто двадцать когниев —
сверх меры и избыток бытия
в начале славы,
то что ждёт Его в конце?
Оригинальный текст:
THE IGNORANT MARY AT CANA
When the wine gave out, the mother of Jesus said to him, “They have no wine.”
John 2:3
Neighbors say my sudden rabbi
will be there with his sudden friends
I’ve not met. I get news now by chance,
as though we’d quarreled and he’d slammed
the door on parting. With his brothers I walk
eight miles to Cana, talking
of what we know and don’t know.
Something’s hidden, some secret archeology.
After thirty years of awl and hammer
abruptly he’s the prophet of the day,
with disciples to run before him, keep
the crowds at bay. If the mystery has some
large design, I’m ignorant. In this pit
I have no spade. Deeper I can’t dig.
The hearth room is cluttered with raisin breads,
early figs from Lebanon, mutton shanks,
and waist-high water jars,
gossiping women dissecting the groom.
As I set my wine-gift upon the kitchen table
the aunts and nieces crowd me for facts
I don’t have. I know nothing.
They tell me he’s here with his disciples,
outside in the courtyard among the men
who strike the tambourines, pluck the lyre.
With the women from the kitchen I watch
my prophet/son arm over arm
with Peter, Judas, John, and friends
dancing a laughing circle around the bride
and groom, as though Yahweh decreed wedding
wine the first step toward the reign of God.
Kingdoms are also built with dance and drink.
In the kitchen — disaster.
We can see the bottom of the wine jugs
accusing like a curse from Deuteronomy.
Had Jesus and all his friends forgotten
their wine-gift, but toasted all the Jacobs
back to Adam, depleting the wine jugs,
bringing wedding wine-shame upon the house?
The mother of a prophet still has rights.
They have no wine, I tell him. Woman,
what concern is that to you or me?
My hour has not yet come.
I stagger from the two-edged sword
My son plunged firmly into my breast.
Bleeding rivers rise between us.
This is new. Yet in the bloody flow
the edge of mystery, unlike the unmanageable
edge of pain, is somewhat lifted.
This is not my kitchen. Nazareth is dead.
From forever, this is the Father’s Cana.
Only he decrees the hour to rip
in two the curtain across the Holy of Holies.
His Father’s eternal hour, like laws
of the Persians and the Medes, cannot be changed.
His son is not free. But by some unnamable
logic, I know my son will act.
I turn to the servants: Do whatever he tells you.
They pour in water, dip out wine.
I wonder: if a hundred and twenty
gallons is the measure of extravagance
at the beginning of glory,
what will be the end?