Идейная дифференциация литовской литературы в середине 20-ого века. Эксод
Историческая ситуация
Исторические события всегда влияют на жизнь людей и развитие литературы и искусства. К тому же, всё имеет взаимную связь. Одни события создают условия для других. Прежде, чем начать разговор о середине 20-ого века, следует вспомнить, что было до этого.
Для развития культуры Литвы очень важным событием стало восстание 1863–1865 года, и, конечно, в отрицательном смысле, так как оно было подавлено. Был закрыт университет и запрещена письменность на латинском алфавите (царская власть хотела внедрить «гражданку») и только в некоторых школах литовский язык преподавался, как предмет. Ситуация для языка (и, конечно, для литературы) стала угрожающей: в школе и общественной жизни был русский язык, в костёле – польский, а литовский язык – дома. Возникла угроза исчезновения языка. Создавались подпольные школы. Детей читать и писать учили мамы, интеллигенты тоже стали учителями подпольных школ. Их называли даракторами (от слова «директор»).
Книги печатались за рубежом (обычно в Восточной Пруссии) и тоже в условиях подполья, а книгоносцы приносили и распространяли их в Литве. Благодаря этому, по числу образованных людей Литва не отставала от других стран. В научных целях книги на литовском языке и на латинском алфавите издавались за пределами Литвы. Против запрета стали бороться виднейшие лингвисты мира, а борьба местной интеллигенции началась с требования ввести литовский язык в костёлах, что вызвало недовольство польского населения. Требование интеллигенции поддерживали ксёндзы, особенно те, которые были литовцами. Издавались контрофактные книги: в них специально указывались неточные даты и места издания с целью избежания конфискации и наказания (ссылки). В Восточной Пруссии издавалась периодическая пресса: газеты «Аушра» (1883–1886) и «Варпас» (1889–1906). У их истоков стояли видные общественные деятели Йонас Басанавичюс (1851–1927) и Винцас Кудирка (1858–1899) – автор гимна. «Аушра» способствовала развитию романтизма и поэзии, «Варпас» – прозы и реализма. Авторы подписывались под псевдонимами. У некоторых их было несколько. Так создавалось впечатление, что есть много писателей, помогало избежать казни. Были и другие периодические издания, но не сыграли такую важную роль, как «Аушра» и «Варпас».
Запрет был снят в 1904 году. Стала развиваться литература. Но особенным событием стала независимость в 1918 году. Молодое государство очень большое внимание уделяло развитию искусства и литературы. Ещё жило старшее поколение литераторов, но родилось и поколение сверстников независимости страны, это была талантливая молодёжь, и ей уделялось особое внимание, организовались творческие лагеря, в прессе печатались произведения. Бурно развивалась литература, появлялись новые направления и течения.
Независимость существовала до 1940 года. С 1938 года разными ультиматумами угрожали Польша, Германия, а потом – и СССР. Литва потеряла независимость без сопротивления, но перед приходом немецких войск, 23 июня 1941 года началось восстание, после которого на полтора месяца Литва обрела независимость (вернее, двоевластие), но Германии это было не нужно и потому подавлено.
Когда в 1944-ом приближался фронт, большинство интеллигенции подалось на Запад, в основном в Германию и в Австрию. К счастью, западные государства не вернули этих людей обратно, и в 1949 году они переехали в США, Канаду, Латинскую Америку, Австралию. Так образовалась литература эксода, которая тоже пережила дифференциацию (только поэзия).
Дело в том, что в 1951 году в Лос-Анджелесе была издана антология «Земля». Её участники получили имя – «Земляне», а те, которые были их ровесниками, но участие не принимали, были названы Поколением «Землян», а те, которые были моложе, стали «Безземельными». За пределами Литвы ещё создавалась литература эвакуации, которая существовала в 1941–1944 годы (после освобождения все попавшие в глубину СССР вернулись на Родину), литература ссыльных (увезённых в концлагеря Германии и в ссылку на Север и Сибирь СССР).
Конечно, всё, что писалось в ссылке или уже позже, было под запретом и ждало удобного момента (исключением были мемуары о ссылках в концлагеря Германии). Когда в Литве утвердился сталинизм, дифференциация продолжалось дальше, уже в Литве. Началась война после войны (партизанская война против советской власти – резистенция), которая с 1944 года продолжалась около 10 лет. Было и пассивное сопротивление советской власти. Литераторы названы диссидентами. Они тоже писали в стол и ждали удобного момента или издавались подпольно (гласность М. Горбачёва позволило произведения взять с ящиков письменных столов). И, конечно, была лояльная к советской власти литература.
В Литве всегда было очень много поэтов и значительно меньше прозаиков, драматургов и литературоведов. Каждое десятилетие давало миру всё новые имена поэтов, которые пробовали перо и в других видах литературы (их три: эпос, лирика, драма). Однако мировыми звёздами они не стали, ибо писали на литовском языке, на котором в то время говорило около четырёх миллионов людей.
Литература эксода
На Запад уехало две трети членов довоенного Общества литовских писателей. В биографиях культурных деятелей есть две важные даты: 1944 год – выезд из Литвы и неуверенность в своём будущем, и 1949 год – время великой миграции, поиск постоянного места жительства. Конечно, некоторые уехали раньше или позже.
Большинство беженцев сначала поселилось в Германии и в Австрии. Несмотря на все трудности, там была яркая культурная жизнь: выставки, вечера музыки, литературы и театра, создавались общества и творческие коллективы. Когда исчезла мечта о быстром возвращении на Родину, в 1949 году беженцы переселились в США, Канаду, страны Латинской Америки, Австралию. Они тоже себя считали ссыльными, хотя Родину покинули по своей воле, но так поступить их заставили исторические события.
Для литераторов открылся западный модернизм, некоторые похоронили себя в ностальгических воспоминаниях о прошлом, но все они ощутили свободу выражения взглядов. Они писали на языке, непонятном для местных жителей, и это ограничивало круг возможных читателей. Большинство их старалось общаться с соотечественниками в Литве, хотя некоторые этого избегали. Там на их творчество власти смотрели скептически, а если находили что-то против советской власти, даже запрещали. В советское время жители Литвы немного знали о литераторах эксода.
Старшее поколение поэтов эксода
Некоторые поэты Литву покинули, уже будучи известными, издав несколько своих книг. Почти все они родились в самом конце 19-го века или в начале 20-го. Самые известные из них – Йуозас Микуцкис, Венанциюс Алишас, Фаустас Кирша, Йонас Айстис, Бернардас Бразджёнис, Генрикас Радаускас, Леонардас Андрекус. Каждый из них по-своему самобытен и интересен.
Йуозас Микуцкис (1891–1970)
Йуозас Микуцкис (Juozas Mikuckis) родился в деревне Заунишкяй, недалеко от городка Вилькия. Он – поэт, основоположник литовского романса. В 1918–1920 годы учился в Каунасском высшем полицейском училище. В 1924–1932 годы был командиром Каунасской полиции. Летом 1940 года попал в тюрьму и был завербован в КГБ писателем Александрасом Гудайтисом-Гузявичюсом. Весной 1941 года уехал жить в Германию, потом – в США. Выполнял задания КГБ, из внутри подрывал организации выходцев из Литвы. В 1968 году вернулся в Литву, умер в 1970 году в Каунасе.
У печки
Пламя лишь в печке искрится, –
Медленно гаснут огни...
Слёзы умоют ресницы,
Слёзы – подруги мои.
Времени много промчалось,
Ветер унёс много дней, –
Счастье далёким казалось,
Кажется жизнь всё грустней.
Вера утешить не может,
Бывшей любви не забыть.
Грусть и тоска лишь тревожат –
Дальше не знаю, как жить.
Слёзы умоют ресницы,
Слёзы – подруги мои...
Пламя лишь в печке искрится,
Медленно гаснут огни...
Стихотворение – типичный пример романса, к нему была создана мелодия. Поётся о несчастливой любви, одиночестве, грусти. Произведение сентиментальное, наполненное пессимизмом, поэтому можно считать эллегией.
Фаустас Кирша (1891–1964)
Фаустас Кирша (Faustas Kir;a) – поэт сомволист, редактор литературных газет и журналов, переводчик, автор либретто – родился в 1891 году в деревне Сенадварис, недалеко от Зарасай. Учился в гимназиях Вильнюса и Москвы, в 1914 году в городе Орле сдал экзамены и получил аттестат зрелости. Литературную деятельность начал в 1912 году, был участником Вильнюсской конференции в 1917 году. Она важна тем, что на ней был избран Совет Литвы из 20 человек, которые заботились о независимости страны и в итоге стали её сигнатарами. В 1921–1925 годы в Германии изучал философию. В годы Второй мировой войны руководил Обществом литовских писателей. В 1944 году уехал в Германию, в 1949 году – в США. Был активным участником общественной и культурной жизни литовской общины. Умер в 1964 году в Бостоне.
Живу я будто сон печальный
Живу я будто сон печальный,
Как снов тех тихая мольба,
Той искренней мольбы страдальной
Звучит мне эхо иногда.
Хочу летать в просторах неба,
Чтоб мысль звала другую мысль, –
Но по земле брожу без гнева,
Теряя будущего смысл.
Волшебные цветы я вижу,
И льются песни на полях,
Но без тебя я их не слышу –
Иду своей дорогой вдаль...
Есть немало стихотворений поэта о любви. Он действительно любил. Долго дружил с оперной певицей Мариёной Ракаускайте, но она решила остаться с художником Людасом Труйкисом. Это чувство надо было выразить, высказать. Произведение как раз об этом. Здесь любовь не встречает нужного ответа. Любящий человек становится одиноким, но и в таких условиях жизнь продолжается. Это стихотворение можно считать автобиографическим. Оно мелодичное, музыкальное, искреннее. Это – свойство символизма.
Йонас Айстис (1904–1973)
Йонас Айстис (Jonas Aistis) родился в деревне Кампишкес недалеко от Каунаса в 1904 году. Настоящая фамилия – Йонас Александравичюс (Jonas Aleksandravi;ius). У него были разные псевдонимы. C 1952 года официальная фамилия – Айстис. Окончил гимназию в Каунасе, в университете Витаутаса Великого изучал литуанистику. С 1936 года изучал французский язык и литературу в университете Гренобля (Франция). В 1944 году защитил докторскую диссертацию «Лингвистические этюды переводов текстов Евангелие на старый провансальский язык». В 1946 году переехал жить в США. Преподавал литовский язык в школе. В 1952–1958 годы – сотрудник радиостанции «Свободная Европа», с 1958 года работал в библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. Умер в 1973 году. В 2000 году перезахоронен в Литве. В стихах отразилась судьба Литвы, история, тоска по Родине. Для него был очень важен ритм произведений. Й. Айстис являлся одним из представителей школы неоромантизма.
Одна капля крови
Капля чистой крови бы тебя омыла,
По судьбе жестокой её не нашлось,
В старины глубинах хоть черпали силу –
В чём мы свято клялись, вовсе не сбылось...
Лишь одно словечко тебя б защитило,
По судьбе жестокой его не нашлось,
Хоть мы за отчизну воевать решили –
В чём мы свято клялись, вовсе не сбылось...
В стихотворении говорится о реалиях 1940 года. Литва потеряла независимость, не сопротивляясь ни словом, ни оружием. Автор стихотворения в то время жил за рубежом, ему трудно было оценить ситуацию объективно, но и сейчас мы об этом говорим и упрекаем себя. Конечно, сопротивляясь, Литва не победила бы, но не было бы обвинений, что добровольно она вошла в состав СССР. Конечно, этот позор смыло восстание в июне 1941 года, но мало кто об этом говорит, даже немногие знают, можно даже услышать разную клевету об этом.
Никогда не плыл
Никогда не плыл ведь Нямунас от моря,
День не воротится к нам вчерашний, нет...
Отзвучали бурно нам слова в метелях,
А в душе их эха лишь остался след.
Так благое время превратится в эллипс,
Как пейзаж зима застелет белизной...
А лицо лишь чьё-то будет улыбаться,
И цвести хорошей, нежной добротой.
Может не улыбка и не эхо даже
Мне в душе звенело, может только боль,
Что в быту забылись мне родные лица,
В сено превратилось множество цветов...
Ветер дуновеньем не даёт покоя,
И приносит с поля запахи цветов,
Никогда не плыл ведь Намунас от моря,
День не воротится к нам вчерашний вновь...
Это стихотворение – рассуждение о жизни. Всегда есть правила, которые нельзя изменить. Произведение начинается с параллелизма жизни природы и людей и им же заканчивается. Реки текут в том же направлении, что и жизнь людей – из прошлого в будущее через настоящее. Может быть, автор слышал о желании некоторых повернуть реки вспять и, противоречит этому. Сопоставляются прошлое и настоящее. В прошлом были ошибки, которые оставили свой глубокий след. Об этом остаются переживания и, к сожалению, это уже не исправить. Можно предполагать, что, говоря о прошлом, автор выражает и тоску по Родине, но об этом он не говорит открыто.
Бернардас Бразджёнис (1907–2002)
Бернардас Бразджёнис (Bernardas Brazd;ionis) родился в 1907 году в деревне Стебяйкеляй, недалеко от города Пасвалис. С 1908 до 1914 года с родителями жил в США. В 1914 году семья вернулась в Литву. Отец его был мобилизован в армию России. В 1921–1929 годы учился в гимназии в Биржай, в 1929–1934 годы учился на факультете гуманитарных наук Каунасского университета им. Витаутаса Великого. Изучал литовский язык и литературу, участвовал в общественной деятельности, в литературных вечерах, выпустил первую книгу стихов (в 1931 году). Работал учителем, редактором, в 1940 году стал директором литературного музея им. Майрониса. В 1944 году Б. Бразджёнис уехал в Германию, в 1949 году – в США. С 1955 года жил в Лос-Анджелесе, работал редактором.
В годы независимости вернулся жить в Литву, в Каунас, но отдыхать уезжал в США. Умер в 2002 году в США. Похоронен в Литве. Был не только поэтом, но и прозаиком, литературным критиком, редактором, сотрудником и руководителем музея. В молодости у него были разные псевдонимы, но самый известный – Вите Нямунелис (Vyt; Nemun;lis). Им поэт пользовался, когда писал для детей. Главные темы – тоска по Родине и религия. Его стихи были очень популярны в годы возрождения и становления независимости. Некоторые стали песнями.
Дым Родины
Дым твой, Родина, совсем не горький,
Не колючи страннику пути,
У ворот твоих не встретим скорби,
Дети дорогие мы твои.
Золотое солнце ярко светит,
И под облаками нам светло,
После странствий родина нас встретит,
Возвратившихся в свой тихий дом.
Мы слезинками тебя омоем,
Расцветут пшеница и овёс,
Ты не будешь больше нашим горем
Расцветая снова, будто лён.
Дым твой, родина, от бед укроет
Нас, как будто нежная рука;
Твой колодец радостью насытит,
Наконец исчезнет страха тьма.
Поэт умело пользуется пословицей. Из этого появляется стихотворение. Человек, где бы он не находился, старается вернуться на родину. Только там он обретает спокойствие. Может быть, поэтому умерших за пределами Литвы мы стараемся похоронить в родной земле.
Я здесь – жива
Искал я родину в тьме ночи как могила:
– Где же ты, родина, где ты, Литва?
Стучит ли у тебя сердечко мило,
Жива ли ты иль не жива?
Я поднял в крике и в испуге руки к небу:
– Где же ты, родина, где ты, Литва?
Когда упал я в зимние сугробы,
Ответила: – Я здесь – жива!
– Я здесь – жива, – у ног земля шептала,
– Я здесь – жива, – не видишь ли, сынок?
– Я здесь – жива, – в тьме сумрачной печали
Ответил мне небесный свод.
– Я здесь – жива, – Дубисы волны бились,
– Я здесь – жива, – плыл отзвук с берегов,
– Я здесь – жива, – как эхо нежно лилась
Песнь милая с высоких гор.
Я долго шёл, бродил от дома к дому:
– Где же ты, родина, где ты, Литва?
Лишь голос тот мне показал дорогу:
– Я здесь – жива, я здесь – жива...
Как слёзы боли, огоньки блестели...
– Ты здесь ли, здесь ли, о моя Литва?
Из темноты, из ночи и из тени
Ответ раздался: – Я – жива!
Это стихотворение было очень популярно в годы возрождения и становления независимости (1986–1990). Оно стало песней. Человеку важно иметь Родину, заботиться о её судьбе или хотя бы чувствовать её в себе, находясь далеко. В произведении есть много повторений, но они создают смысл и повышают эмоциональность.
Венанциюс Алишас (1908–1975)
Венанциюс Алишас (Venancijus Ali;as), настоящая фамилия Александрас Арминас (Aleksandras Arminas), родился в 1908 году в деревне Ожкабаляй, недалеко от города Вилкавишкис. В 1927 году окончил гимназию, в 1931 году – духовную семинарию в Гижай. Он – поэт, ксёндз, прелат. В 1937 году уехал в Бразилию, служил в костёлах, был редактором журнала «Швеса».
Не знаешь ты
Не знаешь ты – тебе не знать, куда порою
Я ухожу, когда темнеет ночь...
Зачем два льна цветочка, умытые росою,
Блестят, как будто бы, в золе огонь.
Не знаешь ничего. Как странно! Мило даже.
Как мило, что не знаешь ничего!
В ночи сирень цветёт, цветочками всё манит –
Глубокими, как звёздный небосвод.
Потом звезда меня тихонько навещает,
Весенний запах льётся из полей.
Ты ничего не знаешь! Я в саду встречаю
То, от чего становится грустней.
Что хочешь забирай – ведь всё давно увяло!
Тебе, как дар, я всё могу отдать. –
Цветочек тот оставь, не всё в слезах пропало –
Цветочек тот... – не знаешь, как назвать!..
Текст произведения загадочный. Читатель здесь о многом должен догадаться сам. Метафора «два льна цветочка, умытые росою» означает плачущие синие глаза. Почему надо прятать слёзы от самого близкого человека? Какую тайну надо сохранить? Не знающий биографию автора может всякое подумать. На самом деле говорится о тоске по Родине. Наверное, эту боль не каждому понять. От этого грусть произведения. Глубокое чувстово всегда всязано с грустью и в душе остаётся долго. Символисты и романтики заметили, что человек раскрывает свои чувства, бывает искренним, когда рядом никого нет, и особенно ночью. В поэзии В. Алишаса литовский опыт взаимодействует с переживаниями континента Южной Америки, рациональностью мысли, напряжением таинственных чувств. На патриотический и индивидуальный опыт повлияла эстетика символизма, которая подчеркивается элементами музыкальности. В. Алишас создал два поэтических мира: литовский (лирический) и экзотический (нежный, тёплый). Ранние стихи и первую книгу поэта очень высоко оценила критика, даже считая главной книгой поэзии в довоенной Литве. Не часто так оценивается дебют. Другие книги были изданы за пределами Литвы и поэтому менее известны.
Генрикас Радаускас (1910–1970)
Литовский поэт Генрикас Радаускас (1910–1970) родился в Кракове, вырос в Литве, жил и умер в США (в Вашингтоне). У него был брат близнец Бруно, по специальности врач психиатр. Г. Радаускас в Паневежисе окончил семинарию учителей, работал в школе. В 1930–1934 годы в Каунасском университете изучал филологию литовского, русского и немецкого языков. Работал в Клайпедском радиофоне, в министерстве Просвещения. С 1944 года жил в Германии, с 1949 года – в США. Работал в библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. Был знатоком искусства. Это отразилось в творчестве. Был одиноким, неподвластным никаким течениям и модам. Его мало интересовало происходящее вокруг, воображение важнее реальности, но есть стихи о Родине, её судьбе, о войне, об истории.
Продавщица магазина
По нежному лицу катились слёзы:
Он разлюбил, пошёл своей дорогой.
То лето, к сожаленью, не вернётся,
Она стоит в печали у порога.
Все замки рухнули, увяли грёзы.
И полон городок осенней грусти.
В продаже – лишь верёвка и подковы,
И только гвозди, гвозди, гвозди, гвозди.
Тема стихотворения – драматизм любви. Обыкновенный, банальный фон – магазин и товары – верёвка, подковы, гвозди. Эти детали раскрывают много разных смыслов в зависимости от ситуации. Она жестокая: девушку (продавщицу) оставил любимый. Из-за этого рушится её жизнь: «Все замки рухнули, увяли грёзы». Это настроение подтверждает более широкое пространство и даже время: «И полон городок осенней грусти». Большое внимание автор уделяет символам: подкова – на счастье, дорога; верёвка – запутанная судьба с печальным финалом. Это – как знаки безысходности и глубокой тоски, вписанной в осеннюю грусть. В магазине вместо цветов и других маленьких радостей жизни – гвозди, гвозди, как пульсация, угроза неумолимой судьбы. Можно даже найти связь с Библией (повторение в последней строчке).
Вечер
Поздний вечер. Только надо
Лишь сидеть и наблюдать,
Как нас солнце покидает,
Небосвод начнёт сверкать.
Отраженье ивы вижу,
Над блестящею водой...
Как ласкает землю нежно
Вечер тёплою рукой!
Слышу – надо мной летают
Птицы, не знакомы мне,
И деревья там болтают –
Непонятна нам их речь.
Так сидеть, лишь наблюдая,
И не думать ни о чём,
Ничего уж не желая,
Не желая встретить смерть.
Не говорится о том, как человек провёл день, но вечером он может просто сидеть в кресле, смотреть в окно и наслаждаться спокойствием. Человек находится дома, но ему очень хорошо знаком пейзаж за окном. Он готов очень долго так сидеть и ничего не делать...
Цветок и ветер
Сказал цветочек ветру, что завтра расцветёт,
А ветру показалось, что он сказал «вот-вот», –
Шепнул он тихо брату, а тот другому вдруг,
А он был самый младший, ещё немножко глуп.
И тот направил тучу, и начал дождик лить,
Работая усердно, печь солнца стал топить.
Стал по деревне бегать как бы без головы,
Но разгадать не мог он цветочка цвет, увы.
Решил, не ожидая, цветочек расцвести
Бутона распахнулся зелёный шарфик вмиг –
И вдруг расцвёл цветочек, цвет показать успел,
Его качая, ветер кричал: «Он бел, он бел!»
Это стихотворение для читателя любого возраста. Автор создаёт сказку из обыкновенной ситуации с несложным сюжетом. Конечно, это очень нравится детям, учит их любить, заботиться о ближнем, творить добро и красоту, замечать её, радоваться и восхищаться ею.
Леонардас Андрекус (1914–2003)
Леонардас Андрекус (Leonardas Andriekus) родился в деревне Барстичяй, на Севере Литвы, недалеко от городка Скуодас, 15 июля 1914 года, умер в Нью-Йорке 19 мая 2003 года, похоронен на Бруклинском кладбище. Он – литовский поэт, священник, францисканец, доктор церковного права. В 1933 году стал монахом. В 1937–1945 годы изучал теологию в Австрии и Италии. С 1946 года переехал в США. В 1969–1979 годы был председателем Общества литовских писателей, с 1980 года – редактором журнала «Айдай». Стихи о природе Родины и религии выделяются лирическкой простотой.
Раннею весной
В святой иконе,
В апреле месяце, в конце,
Ты нам казался очень робким. –
Очень робким,
Ведь вновь весна приходит с опозданьем,
И под сугробами озимые прижалися к земле,
И не вернулись птицы.
Что задержало их в пути,
Об этом знаешь только Ты,
Который в холодах спас всходы ячменя,
Птиц гнёзда строить научил,
И вереску назначил время
В болоте расцвести.
А разве здесь, среди пустых полей,
А разве там, в созвездиях на небе –
Господь, такой же сильный Ты. –
Вернуться птицам прикажи
После холодной длительной зимы –
Пусть песни их
Твоей душе приносят радость!
Стихи Леонардаса Андрекуса нельзя считать чисто религиозными. Они одновременно и философские. Мало кому удалось увидеть Бога. Мы знаем Его только в интерпретации художников, чувствуем в зависимости от ситуации: иногда он нам кажется робким, иногда страдающим, чувствующим ответственность за судьбы и неудачи людей, а иногда – сильным и могущим. Он всегда разный, но какой он действительно?
При лунном свете
Без ангелов,
Без серафимов –
Одинокий –
Ты нашими посевами любуешься.
Твоя слеза лишь упадёт при лунном свете
На тмин иль василёк –
Но не разобьётся,
Не раздробится –
Она в моей душе сияет,
Как при лунном свете.
Зачем, зачем
Ты плачешь,
Господь, в печали
В звёздных ночах июня? –
Тебе клонится будут всходы, цветам Ты будешь сниться...
А разве плохо Тебе быть с нами
Под небом северным –
Разве Тебе немило?
Где ангелы,
Куда исчезли серафимы,
Когда сияли слёзы в Господа глазах? –
А ночь такая светлая и чувств полна,
И спрашивает тмин,
Зачем же плачешь:
От горечи иль радости? –
Скажи, скажи!
Человек бывает искренним, когда рядом нет людей. И Бог тоже – когда он «без ангелов, без сарафимов – одинокий». Когда встречаются двое одиноких, между ними может появиться связь. На этот раз человек пытается понять Бога – узнать, что его радует, что волнует, из-за чего Он переживает. Человек спрашивает об этом, но вряд ли получит ответ.
Слеза
Что будет, если не осилю
Бремя нести в ночах,
Что будет, если голос милый
Горы не повторят?
Скоро уже настанет утро –
Верю в твои слова.
Ты – как слезинка перламутра
Упала с Божьих глаз.
Любящий человек не всегда уверен в себе. Так есть и сейчас. Любовь – чувство, которое проверяет возможности человека, возлагает ответственность. Но кого он любит? Здесь могут быть два ответа – женщину или Родину. Стихотворение созвучно с ранней лирикой Саломеи Нерис (она похоже говорила о горах) и с творчеством Юстинаса Марцинкявичюса (он похоже говорил о слезе Бога). Эти параллели как раз и потверждают вероятность двух возможных ответов. Надо думать, что Л. Андрекус знал о творчестве авторов, которые жили в Литве, но это могут быть и случайные совпадения. Поэт писал рифмованные (с красивыми, интересными и самобытными рифмами) и нерифмованные стихи.
Мой корабль
Я свой корабль ожидаю,
Он, может быть, не приплывёт.
По небу облака гуляют
И говорят мне: жди ещё.
Всё жду, кончается терпенье,
А время беспощадно мчит;
Как вечность, каждое мгновенье,
На камне я сижу в ночи.
Быть может, облака лишь знают,
Пошёл ли мой корабль ко дну.
И всё ж его я ожидаю,
Домой ещё не поверну.
Давно уже всё утонуло,
Я в этом мире одинок,
Доска для гроба лишь мелькнула –
О, как ты, океан, жесток!
«Слова «гроб», «могила» в стихах создают какую-то философическую тяжесть, которая тянет вниз. Но бывают исключения, когда они только усиливают переживаемые чувства» (из рецензии Анатолия Урсу). Это стихотворение философское, даже можно найти иронию, аллегорию. Люди всегда чего-то ждут, мечтают, на что-то надеются, а смерть приходит сама. Человек ждёт спасения, а получает доску для гроба. В этом трагичность его судьбы. Лучше занять активную позицию: работать, творить и перестать в своих неудачах винить судьбу и других людей. Надо спешить жить.
Священники всегда занимали важное место в развитии литовской культуры, и особенно – словесности. Они были авторами книг грамматики, словарей, переводов (особенно религиозных книг), поэзии и прозы, даже лингвистами. Здесь следует выделить автора первой книги Мартинаса Мажвидаса, автора первой светской книги Кристиёнаса Донелайтиса, переводчика Библии Йонаса Бреткунаса, авторами словарей и религиозных книг были Константинас Сирвидас и Микалоюс Даукша, как лингвиста надо отметить Казимераса Яунюса.
В развитии романтизма особую роль сиграл Майронис, а символизма и экзистенциализма – Винцас Миколайтис-Путинас, прозу писали Йуозас Тумас-Вайжгантас, епискуп Жемайтский Мотеюс Валанчюс, как поэт, лингвист и математик выделился епискуп Сейнский Антанас Баранаускас. Леонардас Андрекус философско-религиозную поэзию писал в экзоде, далеко от Литвы.
Антология «Земля». «Земляне»
Часть литераторов, начавших писать ещё до Второй мировой войны, сплотились далеко от Родины. Там были не только поэты, но и прозаики, драматурги, критики, и в 1951 году в Лос-Анджелесе была издана антология «Земля». В ней приняли участие Йуозас Кекштас, Казис Брадунас, Альфонсас Ника-Нилюнас, Генрикас Нагис, Витаутас Мачернис. Самый старший из них – Й. Кекштас (1915 г. р.), самый младший – В. Мачернис (1921 г. р.), только он погиб в пути на Запад и остался на родной земле. Его стихи в антологии поместили друзья. Предисловие написал философ Йуозас Гирнюс (1915–1995), редактор – Казис Брадунас (1917–2009). Участники антологии были названы «Землянами». Те, которые в ней не участвовали, но близки по возрасту, были названы Поколением «Землян», а те, которые были чуть моложе, – «Безземельными». Главные темы в антологии – тоска по Родине, воспоминания о ней, природа. Им близки были фольклор и мифология.
Казис Брадунас (1917–2009)
Казис Брадунас (Kazys Brad;nas), 1917–2009. Родился в той же деревне, как и Саломея Нерис, в деревне Кижай, недалеко от Вилкавишкиса. В Каунасском и в Вильнюсском университетах изучал литовский язык. Диплом поэт получил в Вильнюсе в 1943 году, в 1944-ом поселился в Германии, в 1949 году – в США. В годы независимости вернулся в Литву. Жил в Вильнюсе. Работал редактором, был составителем и редактором антологии «Земля» (;em;) в США (1951 г.). Лауреат Национальной премии культуры и искусств Литвы (1992), международного фестиваля поэзии «Poezijos pavasaris» («Весна поэзии») в 2002 году, награждён орденом Великого князя Литвы Гедиминаса IV степени.
Дочь поэта Эляна рассказывала, что отец очень следил за событиями в Венгрии в 1956 году и однажды сказал: «Если США не помогает Венгрии, то не поможет и нам». И заплакал. Больше дочь никогда не видела его слёз. Поэт знал очень много народных песен и это передал своим детям.
Поэты эксода
Поэты эксода – кактусы пустынь.
Влажности нет,
Вокруг лишь песок,
Но они растут и цветут
Терний красным венком.
Следы тысячей лет
Засыпают песчинки.
Только поэты эксода
Остаются,
Растут
И цветут
Пурпурными цветками боли.
Когда твоё и мое сердце
Кольнёт шип терний,
Плакать не будем –
Поэты эксода – кактусы пустынь –
Питаются кровью нашей.
Эксод (греч. exodos – путь, дорога) – выход, массовое переселение, исход. См. Вторая книга Моисея.
Эксод – вечная тема. Об этом говорится в Библии. Стихотворение начинается ёмкой метафорой, которая является намёком на Библию и даёт сравнение людей с кактусами. Избранный Богом народ ищет путь к Родине, а кактус всегда остаётся на месте. Он и умрёт в пустыне. Многое забывается, но судьба поэтов эксода не меняется, всегда полна боли. «Терний красный венок», «пурпурные цветки боли» – опять же ёмкие метафоры. Они напоминают судьбу Сына Бога и говорят о самопожертвовании. Трагизм передаётся ощущением красного (пурпурного) цвета (не только цветок, венок, но и кровь). «Поэты эксода – кактусы пустынь – / Питаются кровью нашей» – как это понять? Этой метафорой выделяется связь поэта с читателем. Хорошая оценка произведений даёт силы для творчества, для будущего, для жизни, ведь творчеству отдано всё. Иногда для чтения надо тоже чем-то пожертвовать. Здесь говорится о взаимной связи между автором и читателем.
В стихотворении важную роль играет метафора.
В пути
Как трава, мы вырваны судьбою,
Лишь остались корни далеко,
Где стояли замки над рекою,
Путь куда слепой б нашёл легко –
После странствий в вечности пути
Нам бы там спокойствие найти...
Стихотворение начинается сравнением человека с вырванной травою. Активная сила – судьба; она распоряжается жизнью человека, но она не всесильна, когда есть чувства и воспоминания. Тогда человек ей сопротивляется. Он в любом случае старается вернуться туда, где родился, чувство Родины всегда помогает ему. О пейзаже Родины говорит только одна строчка, этим сказано очень много. На берегах Нямунаса (главной и самой большой реки Литвы) было много замков. Это – напоминание о том, что в прошлом Литва была мощным государством. В конце произведения выражается надежда и желание вернуться на Родину.
Вильнюсские колокола
Наша жизнь и могил тишина –
Верим мы – ты, Господь, нас веди.
И теперь всегда в моей груди
Вильнюса гремят колокола.
Из далёких мира уголков
В Нямунасе эхом прозвучит,
Будет провожать меня в пути
Голос Вильнюсских колоколов.
Ты послушай!.. для тебя, для всех,
И под вечер, как будет темнеть,
Нежно зазвучат колокола.
И мы верим – Господь нас ведёт,
В миллионах сердец глубоко
Вильнюса гремят колокола.
Вильнюс – город юности и старости поэта, любимый город. Когда он писал это стихотворение, возможно, жил в Вильнюсе (произведение из раннего творчества), учился в университете. В старости поэт с женой продали дом в США, купили квартиру в старом городе Вильнюса и даже навсегда Казис и Казимера Брадунасы остались здесь и были похоронены. Это стихотворение – как бы предчувствие своей судьбы. Вернувшись в Вильнюс, поэт любил с женой гулять по городу и чувствовал себя молодым, но когда заглядывал в витрины магазинов и видел своё отражение, возвращался в реальность. Дети всегда любили из разных уголков мира возвращаться в родительский дом, неважно, где бы он не находился.
Для высказывания своих мыслей поэт выбрал сложную форму – сонет.
Альфонсас Ника-Нилюнас (1919–2015)
Альфонсас Ника-Нилюнас (Alfonsas Nyka-Nili;nas), настоящее имя Альфонсас Чипкус (Alfonsas ;ipkus, 1919–2015). Изучал романистику и философию в Каунассом и Вильнюсском университетах. Диплом получил в 1942 году в Вильнюсе. В 1944 году покинул Литву. В университетах Западной Европы изучал философию, историю искусства, немецкую, французскую, английскую литературу. С 1949 года жил в США. Участник движения «Землян». Альфонсас Ника-Нилюнас является поэтом-модернистом, переводчиком, литературным критиком. В 1997 году в Литве поэт получил Национальную премию в области культуры и искусств.
Вильнюс 1943
На скорби улице железный
Стук шагов. И окровавленные окна,
Двери! Ржавый марш
Убил, покрыты снегом
Слова полудня марта.
Окровавленные двери. Окровавлены
Тот полдень, зори; лунное сияние,
Окна и книги;
Пальцы девочки и клавиши
Jurdins sous la pluie*,
Тишина.
О, непорочная мать! Ржавый
Марш разрывает наши жизни. Осторожно
Крыса улицы Гаона
(Контрабас включается),
Схватив непослушных детей,
С криком бежит: Thalassa!**
Море крови!
*Jurdins sous la pluie (фр.) – сад под дождём.
**Thalassa (гр.) – море.
Поэт Альфонсас Ника-Нилюнас совсем иначе говорит о Вильнюсе, чем Казис Брадунас. Вильнюсское гетто – самое большое в Литве. Оно создано 06 09 1941 и уничтожено 24 09 1943. В гетто была больница, два хора, симфонический и джазовый оркестры, музыкальная, две начальные и одна средняя школы, несколько столовых, отдел статистики, библиотека, читальня, театр, который поставил 150 спектаклей. Уничтожение гетто началось в марте 1943 года. Может быть, автор говорит именно об этом. Пусть читателей не смущает строчка «Контрабас включается» – музыку включали, чтоб не были слышны плач, крики и рыдания жертв и звуки выстрелов палачей.
Траур
Смерть расстреляла в небе птицу, смело
Расправившую крылья;
Вивальди, орган и ветер
Гонятся за стрелой серебряной
Гиперболой бытия. И никакой Йоринде
Не приснится цветочек, аленький, как кровь,
Для праздника тебе.
Вместо солнца – ужасное пятно.
Глаза и свет
Заслонившая огромная рука
Зловеще нависла над горизонтом.
Смерть расстреляла в небе птицу. И кровь,
И перья падали
В гиперболу бытия,
Ибо ты была лишь вопросом;
Теперь ты стала решением,
Которое уже ни крови, ни ночи не заменить.
Автор образно говорит о смерти. В самом начале стихотворения – метонимия. Мы привыкли, что стреляет стрела, а здесь – смерть. Мы сразу узнаём о том, что изменить или предотвратить нельзя. Даже то, что можно услышать, ощущать (музыка Вивальди, орган, ветер) углубляет настроение. После случившегося всё теряет смысл – солнце превращается в ужасное пятно, огромная рука зловеще нависает над горизонтом – она правит всеми, нельзя ей не подчиняться. Она становится угрозой. Настроение углубляет повторение. Даже аленький цветочек здесь ассоциируется с пролитой кровью и теряет своё волшебство.
«Стрела, птица, солнце, легенда... И всё же ничего нет хуже той пустоты, которая остаётся после смерти человека, особенно, любимого человека. Но остаётся память о нём. И если мы хотим, чтобы он дольше жил в наших сердцах, мы должны хранить память о нём. Я помню, когда Горбачёв приехал несколько лет назад на французское телевидение, в первые же минуты он вспомнил свою Раису. Он хотел, чтобы вся Франция услышала её имя, и его можно понять, хотя ведущий не ожидал этого и даже растерялся. Было как-то не по сценарию» (Анатолий Урсу, читатель и рецензент из Франции).
Когда мы теряем нам близких людей, некоторое время носим траур. В то время ещё трудно понять, что тот человек ушёл навсегда, потом учимся жить без него. У некоторых это не получается. Траур длится у каждого индивидуально. Потом остаются уже воспоминания. Это тоже мы носим с собой.
Генрикас Нагис (1920–1996)
Генрикас Нагис (Henrikas Nagys) родился в 1920 году в Мажяйкяй, умер в 1996 году в Монреале (Канада). Семья часто переселялась с одного места на другое (отец был железнодорожником). У поэта был брат близнец Мартинас и младшая сестра Зинаида – известная поэтесса. Учился будущий поэт в Каунасском университете, сначала изучал архитектуру, потом – германистику и историю искусства. В июле 1944 года уехал на Запад вместе с братом, а потом – вся семья. Учился в университетах. В 1949 году защитил диссертацию доктора филологических наук. В 1949 году приехал в США, а потом – в Канаду. Работал преподавателем в университете, учителем в гимназии. Участник антологии «Земля». Печатался с 1937 года. Первая книга издана в Инсбруке в 1947 году. Получил литературные премии в США, Канаде, Литве.
Домой
Я однажды вечером вернусь домой.
Будет ночь холодная зимы.
Звезды станут мне светить из тьмы,
издали берёзы встретят белизной.
Подойду к дороге, что ведёт домой...
Вздрогнет колокольчик, снова зазвенит.
А на небе ковш Медведицы парит –
заблестит сквозь ветви дубов сединой...
И открою дверь родного дома я –
зазвучат знакомые мне голоса,
дрогнет на ресницах радости слеза...
И забьётся сердце, счастья не тая...
Кажется, что здесь обыкновенная пейзажная лирика. Исходная ситуация – зимний вечер, человек спешит домой. Особую роль здесь играет глагол: вернусь, будет, станут светить, встречать, подойду, ведёт, зазвенит, увижу, заблестит, открою, зазвучат, отразится, застучит. Почти все глаголы будущего времени. Почему именно так используются они? Возвращается ли человек домой? К сожалению, нет, но очень верит в это, старается представить, что он увидит в пути, как его встретят родные, как он будет чувствовать себя в родном доме. Самое главное, что человек верит в это, к этому стремится, но может только мечтать.
Деревья в ветрах
берёзы
Как зеленый дождь в их тонких
и длинных, и трепещущих руках
играет весенний ветер;
и кажется: по аллее пришли
дети; и вдруг не могут найти
путь домой – –
И они стоят по обе стороны аллеи,
и плачут
и ласкают усталыми руками
друг другу нежно кудрявые
светлые головы.
приморские сосны
На солнце вечернем, как будто огни –
тонкие ваши стволы.
В вечерних ветрах вы одни,
вы одни во влажных песках
бредёте в море и бросаете
шипы волнам.
И когда наступает ночь
и волны устают,
ваши стволы, чёрные,
как большие руки,
качают созвездия и небо.
ивы
Большая невидимая рука –
как сильно бьёт она вас, пыльные ивы!
Вы колеблетесь и погружаете ветви
в мелькающую глубину – и чёрная
озера вода – как кровь – с ваших листьев
и с влажной коры капает вновь.
рябины
Как крошечные капли крови
ваши плоды падают в грязь
вместе с осенним туманом...
А вы стоите в одиночестве здесь,
возле улочки, и болезненно
дрожите в октябрьских дождях.
ели
Женщины серьёзные моей земли,
грубо вытканы надевшие одежды,
вы идёте по равнинам и тогда
длинные одежды злой качает ветер...
Бесконечную тоску в глубинах сердца пробуждают
ваши тихие стенания и вздохи,
вы тогда идёте медленно или спешите
и начинаете рыдать перед закатом солнца.
дубы
Они приходят: огромная, суровая толпа.
Медленно качаются тяжёлые вершины,
и, как отдалённый гром,
как барабаны гремит старая их песнь:
– мы несём небо –
– мы несём кровавое небо –
– мы несём умершее небо –
– мы приносим вечер...
Их огромные, тяжёлые руки,
обняв ранами искажёнными пальцами,
держат жёсткое облако,
как большой чёрный гроб.
Они идут. Они несут закат солнца:
медленно идёт огромная, суровая толпа.
«Деревья в ветрах» – цикл стихотворений. В него вошли самостоятельные стихотворения, но их объединяет образ ветра. Автор создаёт впечатление, которое появляется, смотря на деревья, когда в их ветвях шалит ветер. В цикле в основном создаются визуальные впечатления. В стихотворении «берёзы» автор опирается на сравнение. Берёзы здесь похожи на детей. В стихотворении «приморские сосны» сравнение не такое яркое, но можно сосны сравнить с женщинами. Особое внимание здесь уделяется глаголам: бредёте, бросаете, устают, качают. Они напоминают о жизни человека и подтверждают смысл сравнения. Создана модель Дерева Жизни. В стихотворениях «ивы» и «рябины» особое место уделяется символике красного цвета. Время произведений (вечер и ночь, закат солнца и наступающие сумраки) дают возможность капли воды сравнить с каплями крови.
Конечно же, плоды рябины могут быть только красными и их можно сравнить с каплями крови и уже провести контраст: капли крови – грязь. Та же тема, как в стихотворении «приморские сосны», но уже конкретнее продолжается в стихотворении «ели». Уже точно можно сравнить ели с женщинами. Очень ярко и конкретно раскрываются чувства лирического героя. Такое стихотворение может написать только знаток народного быта, человек аграрной культуры. Особое внимание стоит уделить стихотворению «дубы». Дуб из всех деревьев считается самым важным, является символом стойкости и силы, и конечно, самым высоким, соединяющим три сферы мира – подземелье, надземную часть и космос – и таким образом становится Деревом Жизни. Когда дубов много, то их толпа уже может стать даже угрозой, но они держат жёсткое облако, как большой чёрный гроб, несут закат солнца. Автор не ограничивается визуальным впечатлением, а к нему подключает и эмоции.
Йуозас Кекштас (1915–1981)
Йуозас Кекштас (Juozas K;k;tas), настоящая фамилия – Йуозас Адомавичюс (Juozas Adomavi;ius), родился в 1915 году в Ташкенте. В 1921 году с родителями приехал в Литву. Учился в литовской гимназии в Вильнюсе, в 1938–1939 годы учился в Варшавском университете. За революционную деятельность попал в тюрьму в Польше. В 1940 году советской властью обвинялся в национализме, осуждён на 7 лет. В годы Второй мировой войны в армии союзников сражался на фронте Италии, после войны жил в Аргентине, с 1959 года – в Польше. Умер в 1981 году в Варшаве.
Весна
Если умру – не плачь: цветам не надо горя.
И никогда весны ведь не бывало у меня,
Поэтому и эта же не для меня,
не для тебя пришла.
Дожди, дожди и шелест их в деревьях –
и время, мне данное в несчастия минуту!
Холодное стекло, слеза и доски
белые...
Если умру – не плачь,
Лишь взглядом голубым ты небо для меня сорви,
фиалок пламя руками собери и сыпь
в ночь глаз моих.
Обычно все радуются весной, но совсем не весеннее настроение этого стихотворения. Следует иметь в виду судьбу поэта – пилигрима и бойца. Война закончилась весной, но всегда рядом была смерть и эта угроза не исчезла. Столько пришлось пережить, что весна (возрождение, обновление) не радует. Стихотворение следует назвать элегией.
В ночь Задушицы
В ночь Задушицы горит бесчисленными окнами
кладбище-город,
осень, призраков раздробив на пламенные атомы,
нашла слёзы лить повод.
Человек, заблудившись меж башен высоких,
воет,
упавший в канаву –
горизонт
готики остротой чёрную луну продырявил.
По настроению стихотворения «Весна» и «В ночь Задушицы» мало отличаются. Можно сказать, что в творчестве поэта отразилась его биография. Мало света в ней – блуждание, тюрьма, война, судьба солдата, – поэтому очень мало светлых тонов в его творчестве. В таких же условиях существует лирический герой (ЛГ). Очень много красного и чёрного цвета (крови и безнадёжности), часто говорится о смерти. Поэт её видел с близкого расстояния. Довольно часто в произведениях употребляется слово «воет» (возможно, для эмоциональности), хотя тут возможны разные синонимы. Оказывается, с тем же настроением можно говорить про весну и осень (задушица – 2-го ноября).
Витаутас Мачернис (1921–1944)
Витаутас Мачернис (Vytautas Ma;ernis) родился в деревне Шарняле, погиб в Жямайчю Калварии (1921–1944). В 1939–1943 годы изучал англистику и философию в Каунасском и Вильнюсском университетах. Стихи впервые напечатаны в 1937 году. Опытом Второй мировой войны рождённые мотивы беспокойства соединились с тоской по настоящим ценностям и поэтизацией родной земли, а классическая строгость формы связана с лиризмом. Переводил мировую классику. Самые известные произведения – цикл стихотворений «Визии» и цикл сонетов «Сонеты года». Автор их хотел написать 365, но успел лишь 81.
Зимние сонеты. 33
Под вечер за окном я вижу огненное небо,
Дубы, которые растут вблизи холма.
Недалеко там кладбище моих далёких предков
И приютившая давно их добрая земля.
А здесь – их дом, большой, уютный, старый,
Живёт в нём неспокойная жемайтская душа.
В пыль превратился не один, её носивший,
Но в поколении моём она растёт и крепнет не спеша.
И в каждый вечер с тенью мои предки,
Вернувшись с кладбища, за стол садятся
И начинают, окружив меня кольцом, общаться,
Они тогда мои поступки обсуждают метко:
И если хоть один им кажется достойным,
Стою и радуюсь я, став собой довольным.
P.S. Жемайтия – западная часть Литвы. Оттуда родом был поэт Витаутас Мачернис.
В. Мачернис очень любил родной дом. Здесь он начал писать стихи. Из 209 нам известных стихотворений около 200 написал в Шарнеле. Здесь он отвечал стихами на возникавшие вопросы, и появлялись новые, а с ними – стихи. В большой старинной избе можно почувствовать связь с поколениями предков. Это, может быть, передали поэту его родители. Мама была из древнего рода помещиков, правда, уже небогатых. Сам В. Мачернис говорил, что его отец был из древнего венгерского рода Магияр (или Мадияр), неясным путём попавшего в Литву. Конечно, ещё была бабушка. С ней были особенно тёплые отношения. Разлуку с родным домом переживал болезненно, особенно, когда стал студентом. Стихотворение строится на антитезах (оппозициях, противоположностях) – за окном и дома, там и здесь, кладбище и дом, предки (прошлое) и живые люди, сам поэт (настоящее). И всегда всё это не теряет связь между собой.
Осенние сонеты. 7
В полуночь иногда
Я просыпаюсь вдруг,
Когда во всех домах,
Уже темно вокруг,
И не могу понять,
Творится что со мной,
Но всё ж хочу опять
В глухой тиши ночной,
Про жизнь и смерть уравнение решить,
Где много неизвестных.
Я жду напрасно: мне никто не говорит,
Пришедший из пространств небесных,
Зачем же всё? И даже я,
Божественная тайна бытия?
Весь сонет – только одно предложение. Его начало – особенная ситуация. Человек просыпается в полночь, когда вокруг царит тишина. Появляется антитеза: вокруг спокойствие и тишина, а человеку неспокойно. Он решает важнейшие вопросы и мучается от незнания и безпомощности. Поэт здесь говорит, как философ, о жизни и смерти, о том, что важно каждому. Сонет заканчивается не выводом (особенность сонета, как жанра), а вопросом. Для лирики очень важно спрашивать у человека. В. Мачернис в истории литовской литературы стал самым спрашивающим поэтом. Его лирика вопрошает.
Появление антологии «Земля» показала, что те, кто дружили, ещё будучи на родине, встретились вновь и стали сотрудничать. Антология послужила основой идейной дифференциации поэзии эксода.