/Старший разведчик Огурцов и квартирный вор Барабанов/
основано на реальных событиях
Старший разведчик Огурцов не любил бегать. Он был старый разведчик.
А старые разведчики больше любят работать головой, а не ногами.
Это молодым и глупым нравится с высунутым языком носится за "объектом" по переулкам и подворотням, рискуя получить за одним из углов нож в живот, пулю в грудь, ну или просто кирпичом по затылку.
А опытные "топтуны" предпочитают наблюдать за клиентом, покуривая ароматную сигарету в тёплом неприметном авто.
Старые опытные разведчики давно уяснили - оставаться невидимым для объекта важно не только для выполнения полученного задания, но и для собственного комфорта. Не дай объекту почувствовать слежку - и можешь ходить за ним вразвалочку, не напрягаясь и не нервничая. Чем спокойней и расслабленней "объект", тем спокойней и расслабленнее ты.
Таскайся за ним незримым хвостом и ни о чём не думай. Ну кроме фиксации его действий на аппаратуру, если таковое предусмотрено заданием. Спокойный объект - залог не только успешной, но и необременительной работы.
Но квартирный вор Барабанов об этом не знал. Квартирный вор Барабанов был нервный и подозрительный.
Квартирный вор Барабанов нервничал всегда, когда подозревал, что за ним следят. А следили за ним часто.
Утром, когда он выходил из дома, из-за полузадёрнутых штор за ним следили соседи, их давно терзали смутные сомнения, что Барабанов вовсе не врач-хирург за которого себя выдаёт.
Днём, когда Барабанов кружил по городу, приглядывая очередную "хату" для взлома, за Барабановым следили все - от дворника и пенсионеров на лавочке во дворе облюбованного дома до облезлого кота в обшарпанном подъезде.
Дворник подозревал его в желании бросить бычок в только что приведённый в порядок палисадник, пенсионеры - в желании помочиться в парадном, а в чём подозревал его кот - было вообще не понятно и от этого Барабанов нервничал ещё больше.
И наконец вечером, когда он возвращался с "дела" домой, за ним следила жена, которая думала, что Барабанов ходит "налево".
Жена напоминала ему мента, мечтающего найти у Барабанова какие-нибудь неопровержимые улики, которые позволят засунуть Барабанова за решётку. Едва он входил в дом, она сканировала его взглядом Терминатора в поисках следов чужой губной помады на шее и лице или длинного женского волоса на одежде. Когда он, раздевшись, уходил в ванную, она обшаривала его карманы в поисках то ли любовных записок, то ли бюстгальтера случайно забытого там гипотетической любовницей. А в постели, в поисках подозрительных царапин, синяков и "засосов", она изучала тело Барабанова тщательнее, чем Пржевальский Центральную Азию.
В общем, Барабанов нервничал всегда. И всегда был настороже.
Можно даже сказать, что жизнь квартирного вора Барабанова была не менее "разведческой" чем жизнь старшего разведчика Огурцова. Изо дня в день, из года в год, в Барабанове росла и развивалась интуиция на опасность. Интуиция обложенного со всех сторон волка.
И поэтому, когда Барабанову "повесили" настоящий "хвост", он почувствовал это сразу.
Затылком.Спиной.Кожей.Позвоночником.
Барабанов почувствовал присутствие где-то рядом разведчика Огурцова, как чувствуют приближающийся грипп. Всем телом.
Когда вроде бы ещё всё в порядке, но бацилла болезни уже вцепилась в тебя, и откуда-то из глубин организма медленно поднимается и окутывает всё тело противный, мерзкий озноб.
Квартирный вор Барабанов понял, что это конец. Что теперь у него только два пути: или плюнуть на спрятанные в тайниках наворованные ценности и на несколько лет лечь на дно или лет на ...надцать сесть на нары.
Оба этих варианта Барабанову не нравились. Сидеть не хотелось, но и отказываться от "нажитого непосильным трудом" и становится обычным работягой тоже.
И Барабанов решил рискнуть.
Проанализировав все свои дела и делишки за последнее время, он пришёл к выводу, что скорее всего, на данный момент ему бояться нечего - с поличным его никто не ловил, отпечатков в обворованных квартирах он не оставлял, людей видевших его входящим в эти квартиры или выходящим из них тоже вроде как нет, а значит взять его можно только с вещдоками в руках. Не известно на чём он "прокололся", но видимо "прокололся" только слегка, и у оперов нет на него ничего, кроме подозрений или несущественных косвенных доказательств. И именно поэтому Барабановская задница сейчас чувствует всего лишь "хвост", а не жёсткие доски камерной шконки.
"Хвост? - думал Барабанов - Что он может этот "хвост"? Только ходить за мной, ожидая пока я либо подломлю на их глазах чью-то квартиру, либо приведу их к моему тайнику с ворованным барахлом. Только тогда они решат меня взять, а до этого момента они будут за мной просто ходить. Просто ходить или ездить там, где ездить возможно. Но ездить-то возможно далеко не везде..."
И тогда Барабанов побежал...
Старший разведчик Огурцов за время своей работы в "наружке" видел многое. Не раз его "подопечные" пытались улизнуть от него различными способами, не только пешком или на автомобилях, но и на и мотоциклах, велосипедах, лыжах, роликовых коньках, а то и вовсе на лошадях. Они запрыгивали на ходу в автобусы и электрички, пытались воспользоваться поездами и самолётами "Аэрофлота". От Огурцова пробовали оторваться на парусных яхтах, вёсельных лодках и моторных катерах. А однажды в Якутии даже на ездовых собаках.
Ну и конечно его "подопечные" бегали. Периодически. Кто быстрее, кто медленнее. Но все бегали не долго и, как правило, по прямой. И для Огурцова и его людей это не являлось серьёзной проблемой. Отличное знание городских улиц и хорошая физическая подготовка, помноженные на слаженную работу оперативной группы, обычно не давали "объекту" никаких шансов оторваться от наблюдения, не зависимо от того, догадывался "объект" о наблюдении за ним или нет.
Но Барабанов выбрал другую тактику. Барабанов стал бегать всегда! С утра пораньше он одевал спортивный костюм неброского цвета, клал в небольшой рюкзачок литровый термос с чаем и пару бутербродов, и выйдя из дома пускался лёгкой поросячьей рысью по всякий раз разному маршруту.
И каждая пробежка оказывалась абсолютно бесцельной и никуда не приводила - Барабанов просто бегал по городу с видом совершающего утренний моцион пенсионера. С той лишь разницей, что моцион этот растягивался почти на целый день.
Причём всякий раз маршрут прокладывался Барабановым с таким расчётом, чтобы на всём его протяжении вероятные преследователи не могли воспользоваться транспортом.
Барабанов никогда не бегал вдоль дорог или магистралей, его путь всегда пересекал их поперек, а любые параллельные его маршруту трассы как правило оказывались на таком расстоянии, что использовать автомобиль даже для группы сменных наблюдателей было невозможно. И все люди старшего разведчика Огурцова были вынуждены весь день носиться за Барабановым на своих двоих, едва-едва успевая вовремя менять друг друга, чтобы не засветиться.
Физическая форма у квартирного вора Барабанова была отменной, а город он знал, пожалуй, даже лучше разведчика Огурцова. И потому бегал вор Барабанов легко и непринуждённо, лишь изредка останавливаясь на "бутерброды с чаем". Причём "тормозил" он всякий раз в таких местах, где не было ни достаточного количества случайных прохожих, ни удобных углов или проулков, и наблюдающим за ним "топтунам" было негде спрятаться.
Уже через неделю Барабанов знал многих из них в лицо, а старший разведчик Огурцов потерял аппетит и осунулся. В те редкие часы, когда Огурцову удавалось поспать, ему снился бегущий Барабанов. Барабанов бегал по воде и посуху, по верхушкам деревьев и облакам, по стенам и потолкам.
Со среды на четверг Барабанов бегал по какому-то сказочному лесу в виде серого волка, периодически оборачиваясь и показывая Огурцову длинный фиолетовый язык. А в пятницу он бегал от Огурцова уже по улицам Москвы, причём почему-то с лицом и в форме оберштурмбанфюрера Холтоффа, которого Штирлиц ударил по голове бутылкой коньяка в восьмой серии фильма "Семнадцать мгновений весны".
В каждом сне Огурцову безумно хотелось двух взаимоисключающих вещей – проснуться, чтобы не видеть бегущего Барабанова и не просыпаться, чтобы не видеть бегущего Барабанова.
Люди Огурцова чувствовали себя не лучше. Два молодых лейтенанта пытались "откосить" от работы, принеся липовые телеграммы о смерти любимой тёти где-то в Тамбове, причём, не сговариваясь, принесли их в один день, на чём и погорели. Капитан Самойлов пожаловался, что порвал уже вторую пару хороших "адидасовских" кроссовок и потребовал материальной компенсации из 9-го фонда. А когда однажды утром перед планёркой старший лейтенант Пименов из соседнего отдела вдруг поинтересовался, кто видел фильм "Форрест Гамп", ему чуть не набили морду, хотя в общем Пименов вполне себе хороший парень.
И старший разведчик Огурцов понял, что ему необходимо что-то предпринять..
Продолжение следует...
© Олег Русских