10 января 1974 года.
«Здравствуй, 1974 год! Поехала кататься на лыжах, только не там, где всегда, не по родным полям. Долго стояла, с трудом подавила в себе желание умчаться туда, домой, на мой берег, к моей сосне… Но не поехала, а, зажмурившись, понеслась в противоположную сторону. Я ехала к солнцу, от этого снег на моём пути был разноцветным, подъехав к железнодорожному полотну, так и ахнула! До чего же красиво было. От кустов под снегом в небольшом лесочке остались одни макушки, все в серебристом инее, и далеко вперёд уходили ярусами эти нежные росточки, до самого леса. А лес был яркий, освещённый и спокойный. Как всегда ты, природа, мне даёшь отраду, заряд энергии, спасибо. Ты всюду хороша».
27 февраля 1974 года.
«Иногда так хочется уйти от всего, идти босиком по лугу, потом полем меж хлебов по тропе, присесть на крутом берегу речушки. И такая тихая светлынь в сердце, когда уйдёшь от умственного напряжения, формул, всего родного 20 –го века… Этот вечный дар природы – умиротворение будет принимать каждый, кому это дано… А до весны остались сутки с небольшим. О буйство природы, птицы, цветы! Приди, моя тихая радость…».
8 ноября 1974 года.
«Мы безжалостно изуродовали природу вблизи жилых домов. Ничего, кроме вывернутой глины на дорогах, столбов, проводов и умирающих деревьев. Откуда взяться силе, которая изменит всё это? Смотрю из окна, осенний сумрак, редкий снежок. Намокшие, посеревшие каменные глыбы, в которых теплится жизнь, сквозь наглухо зашторенные окна пробивается тусклый свет. А чуть выше домов - клубы облаков, играющих с непогодой, за ними всегда существует солнце, и там, в вышине, птицы, они всегда вместе.
Когда я жила в деревне, в детстве всё было по-другому, и осень, и зимы, и вёсны. Когда ранним зимним утром выходишь из дому, скрипят замёрзшие ступеньки крыльца, отворишь дверь – и прямо в глаза ударяет свет. Снег кругом светится, крыши блестят, деревья искрятся, все в инее. Потом приглядишься и поймёшь, что это всюду солнце, растворилось во всём, сошло с чистейшего неба. Идёшь, взбивая валенками снежный пух, наполняясь счастьем нового дня, вдыхая свежий морозный воздух. А вёсной? Идёшь домой, и, подходя к деревне, слышишь шум бурлящих ручьёв, галдёж грачей на берёзах, крики ребятни. Не минуешь ни первой проталинки, ни малого, ни бурного ручейка. Но голод гонит домой, чтобы, хлюпая носом, успевая жевать и глотать, рассказывать бабушке о прошедшем дне. А возле дома припёк, солнце греет и сушит землю, и уж непременно нужно посчитать, сколько гнёзд заложили грачи, не меньше ли, чем в прошлый год?
Где бы я ни была, моё сердце всегда остаётся там, в краю детства и юности…».
4 мая 1975 года.
«Майские дни теплы, всё зеленеет, три дня работала в саду, копала грядки вместе с мамой. Радовалась солнцу, обильно поливая взрастившую меня землю солёным потом. Оглядывала деревню, посвежевшую, одевающуюся в зелень, полную хлопотного шума и беззаботного птичьего щебетания. Навеки поселилась в этой деревеньке, под сенью берёз, моя судьба…».
19 мая 1975 г.
"Вспомнила почему-то сейчас, как мы с Любой отдыхали в Болгарии в 1974 году… Поздний вечер, чёрный болгарский жгучий вечер. Мы, я, Люба, Никола стоим втроём над морем в старом городе Несебр. Море шумит, плещется где-то внизу, если встать лицом к морю – страшно. Впереди только темень и шум, бездна. Почему нет звёзд. Даже Никола молчит, не тянет свою «тум-балалайку». Пошли по набережной, низкие каменные домики, узкие улочки, увитые виноградом и розами. Неторопливые прохожие, тут и там кафе, ресторанчики в национальном стиле, музыка и даже костры. Кругом какие-то раскидистые деревья. Хочется остаться в этой жизни, узнать ближе, понять эту жизнь. Так и закончился этот день, задумчивым вечером. Мне и сейчас кажется, что я стою над бездной, а внизу что-то глухо произносит море, невидимое, непонятное, пугающее».
24 августа 1975 года.
«А яблони стонут. Сливы плачут крупными фиолетовыми слезинками. Старый дуб горестно вздыхает шорохом листьев. Травы вянут, сочувствуя и скорбя. Милые берёзы под окном трепетно протягивают руки - ветви, приветствуя, встречая и защищая. Старый дом насторожённо затих. Глухо и пусто внутри. Несчастная кошка с сумасшедшими глазами радостно бросается навстречу. Я хожу по дому, машинально находя то, что нужно, укладываю на велосипед. В саду нестерпимо жалко эти изнемогающие яблони, они росли на моих глазах, они вобрали в себя майскую благодать, купались в цвету, наливали плоды, а теперь брошены. Укоризненно смотрят на меня одноглазые яблоки, а ветви склоняются, прощая и сожалея о расставании. Вся моя зелёная родня недвижима, над ними из года в год всё то же небо. Надо будет побывать ещё на реке, на своём высоком берегу, в поле на любимом месте, проститься до весны».
24 октября 1975 года.
«… Я разговариваю с тобой, как будто ты вновь здесь, в кресле напротив, между нами – метр. Метр пропасти… Я люблю тебя! Любовь моя глубока и сильна. Для меня одно счастье – быть рядом. Я говорю спасибо тебе. То, что я сейчас есть – моя любовь к тебе, то, что я знаю – стремление быть достойной тебя, то, что я ненавижу – чуждо тебе, то, что я воспеваю – близко тебе. Мы всё дальше во времени друг от друга. Письма желтеют, души обрастают житейской мудростью. В жизни нет, и не будет у меня человека дороже и желаннее, чем ты. Прости, мой родной, за гордость, за ревность, за несмелость, прости, что не решилась тебе ничего рассказать… И никто ничего не поймёт и не узнает. Ты не моя судьба. О тебя я остудила своё сердце.
... Где-то прочла: « Пришёл конец печальной повести, но вспомню я глаза твои, и вспыхнет грусть щемящей горести, боль угасающей любви…».
... Каталась на лыжах. Добралась до своего берега на реке. Стояла над кручей и вспоминала себя летом, как я девчонкой прибегала сюда за фиалками, грибами, ловила раков по вечерам, купалась. Приезжала слушать соловьёв с этой же кручи в часы заката, здесь писала первые стихи. Сюда вела самая красивая тропка в мире – полем с густой спелой рожью или цветущим льном. Идёшь сюда – впереди закат, как раз за рекой. Идёшь обратно – в лучах солнца деревня, зелень, дома, всё такое резкое, ясное, звенящее.
... Если даже бывает мгновение счастья, всегда испытываешь страх его потерять. А если впереди дорога сложная, путь с болью, неудачами, но есть надежда, есть озарение, есть зов. И идёт по этой дороге человек, идёт, повинуясь зову сердца больше, чем разуму. Как замёрзший у костра, у огня, обжигающего, а всё-таки согревающего…».
9 августа 1977 года.
«Хорошо, когда в лицо сильный, тёплый ветер. Ушла ночью на гору, на дорогу недалеко от дома… Окутана темнотой, стояла, подставив лицо ветру, хотелось не думать ни о чём. А думалось… Где-то там, за тёмной далью, живут двое счастливых, красивых, он и она… Её не знаю, а он мне был знаком. У них всё прекрасно, ясно, всё устроено. Не зависть, нет, что в ней… Но мучительно жжёт в груди, что он – не мой. Теперь уже навсегда не мой. Взглянула на него не памятью, а разумом. Он умный, спокойный, во всём уверенный. Как же мне забыть его, проклятого, неверного, обманом ответившего на мою любовь? Темнота не даёт ответа. Ни кто в моём сердце не оставил такого глубокого следа, ни для кого оно не билось так радостно и откровенно. Я же только и могу, что проглатывать обиды, и не прощать, прощая в душе. Стоять на ночных дорогах и чувствовать непомерный груз неразделённой любви, обманутых надежд…».