В тридевятом царстве в тридесятом государстве жил-был царь. Ну как жил. Отец его на старости лет впал в маразм, государством почти не управлял, запустил его. Поэтому неудивительно, что новому царю достались тяжелые времена.
А народ в этом государстве был замечательный: как на подбор красивые, трудолюбивые, дома у них чистота и порядок, скотина досмотренная, посевы буйные. Сказал им царь, что нужно поднажать и поработать больше - стали работать еще усерднее.
Да только беда пришла в то государство - неурожай выдался в тот год. Долго думал царь и придумал. Запретил он заказывать за границей зеркала - серебро все же, дорого. И приказал собрать у народа все зеркала и продать.
Сказано-сделано. Появились деньги в государстве, жители празднуют, зерно на следующий год закупают да скотину породистую, работают не покладая рук. Приходят поздно вечером домой да так и падают от усталости спать, не умывшись. А на утро встают и скорее работать.
А зеркал-то нет, не во что на себя посмотреть. У кого на лице сажа, у кого землей рубаха запачкана, у кого борода клоками - самому-то не видно. По началу они друг другу говорили об этом, а потом кто-то ляпнул: да что ж у тебя рожа в угле, как у свиньи. А ему и ответили: кто свинья?! да сам ты свинья! - и в лоб. С тех пор люди помалкивали, лишний раз друг другу замечаний не делали. Юноши не говорили девушкам, что у тех косы спутались, а девушки не говорили юношам, что у тех борода во все стороны.
Так и жили, становились злее и угрюмее. Чужаков не любили за то, что те им об их неумытости говорили.
И вот однажды летел над государством волшебник. Увидел он, что там творится, решил спуститься и поговорить с людьми. И стал им говорить: неужели вы не видите, какими стали? Неужели не замечаете, что злоба поселилась в ваших сердцах, а все от того, что вы правды чумазой видеть не хотите?
Не понравились людям такие речи, схватили они волшебника и потащили на костер. Все кричал волшебник, пытался вразумить народ, да только бестолку... И последними словами его были: да будьте же вы прокляты за свою слепоту! так слепыми на всю жизнь и останетесь!
И... Вмиг ослепли люди. Долго кричали они, долго плакали, да только ничего не поделать...
И началась с тех пор в том государстве совсем другая жизнь.
Урожаи собирали вполовину, а то и втреть - как тут слепому соберешь. Породы все выродились. Жить стало голодно. Резчики больше не творили свои чудесные вещи, ткачихи ткали мало и неизвестно какого цвета, художники не писали картины, а поэты не слагали песни, потому что горькие это были песни, а горечи и в жизни хватало. Девок выдавали замуж без разбора. Детям больше не рассказывали про яркое летнее солнце и про молодую зелень весенней травы, про маки и про васильки. Ушли из того государства красота и любовь, зато пришли злоба и зависть. Соседи обвиняли друг друга в краже поросят и соломы. Старики злились, что им не докладывают каши. Детям нечему было радоваться. Девки не пели песен и не водили хороводы.
Долго ли, коротко ли так жизнь текла, привыкли люди к ней, как и всегда ко всему привыкают. И даже радоваться начали: что проснулись утром, что дожили до весны. Жизнь их текла спокойно и размеренно.
Как вдруг появился в этих краях еще один волшебник. Шел он тихо, незаметно, все прислушивался да приглядывался. И однажды зашёл он в избу к одному старику. Тот был уже совсем дряхлый, смерть дышала ему в затылок. Но принял он волшебника, водой напоил. Спросил волшебник: скажи мне, старик, какая беда приключилась с вашим государством?
И рассказал ему старик все, как на духу.
Задумался волшебник. Долго сидел в думах. А потом спросил: есть ли у тебя, старик, желание какое перед смертью?
- Есть, - отвечал старик. Хочу, - говорит, - свет белый напоследок увидеть.
Согласился волшебник. - Только есть у меня одно условие, отец. Сначала ты посмотришь на себя.
И поставил волшебник перед стариком зеркало. И сделал его зрячим.
Глянул старик на свое отражение и закричал дурным голосом: что ж ты мне показываешь?! Разве ж это я?!
И правда. Смотрел на него из зеркало леший: волосы седые до пола, спутанные, грязные, на лбу и щеках корки, в бороде мыши гнездо свили, рубаха рваная да грязная.
- Ты, отец, ты, - сказал волшебник.
Пригляделся старик. И правда он. Огляделся тогда он вокруг: окна черные от копоти, за ними и не видать ничего, углы паутиной да мхом заросли, печь с изразцами - чернее ночи, постель истлевшая...
Закрыл старик глаза руками и заплакал. Горько плакал он.
Спросил его волшебник: а не хочешь на улицу выйти?
- Нет, сынок, не хочу. Я знаю, что я там увижу. Я давно уже не слышу детский смех...
Пожалел волшебник старика.
- Есть ли у тебя еще желание.
- Есть, - сказал старик. - Только дай мне слово, что когда исполнишь его, исчезнешь с этой земли, потому как это желание будет стоить тебе жизни.
Шепнул старик что-то на ухо волшебнику и тот ушел.
А утром проснулось все государство от криков. Во всех домах просыпались люди и были они зрячие. И первое, что они видели, было их собственное отражение в зеркалах. С криком разбивали они эти посеребренные стекла, потому как от ужаса не могли смотреть в них. Выбегали на улицу и видели таких же обезумевших соседей.
Не один день понадобился людям, чтобы понять, что к чему. Смотрели они в осколки зеркал и не знали, что с этим делать. Видели они дома свои грязные и разбитые, видели скотину свою тощую. Видели себя. И ненавидели того, кто вернул им зрение. Они поняли вдруг, как жили, и стало им страшно и неизвестно, как теперь жить дальше.
Кто-то пытался найти корыто и умыться, но не умел. Кто-то хотел почистить окна и пустить свет в дом, но было нечем. Да и никто не знал, зачем.
Увидели они и тех, кто воровал поросят, и тех, кто собирал посевы с чужого поля. И стали они бить друг друга. И снова расходились они по домам и закрывали двери и ставни, потому как в темноте привычнее.
И разбили они оставшиеся зеркала, а осколки выбросили в реку. И стали надевать повязки на глаза, чтобы жить, как раньше. Но все равно из-под повязок видели то, чего не хотели. И тогда стали они выкалывать глаза себе и детям своим, потому как не хотели жить в ужасе, а как извести его не знали...
А над государством парил волшебник и плакал...
"Сказка ложь, да в ней намек, добру молодцу налей..." (с)
(Цитаты из произведений Тимофея Яровикова)