Усталый город, город скуки и соблазна,
Задушенный петлей забитых улиц,
С фальшивым солнцем, с небом, безучастно
Плывущим в россыпи пятиконечных устриц.
С толпою, не простившею Христа,
С правителем, внедряющим де Сада,
И унижающим почетно, лет до ста
Престол цивилизованного ада.
Он смотрит вдаль, где алою зарей
Видна прореха в этом временном порядке...
Но, заслонив кровавый свет рукой,
Не поддается ужасающей догадке.
Зато как грек, надев жестяной торс,
С завидным рвеньем приобщается к народу,
Зато решает по звонку любой вопрос,
Концы опальных болтунов швыряя в воду.
И обещая, обещая новый мир...
Пока мы счастливы убогим Новым годом,
Глядящие из гнойных дыр квартир
На полубога под кирпичным сводом.
И каждый наш вольнолюбивый жест
Им показаться может темною игрою,
И в лоно красочных, неотдаленных мест,
Давно уж выстлан путь за долгой тишиною.
Писаки в стол, бесславные пророки,
Забыли свой язвительный талант.
За вас тостует непокорный и глубокий,
Как Волга, некий Юра-музыкант.
Но где, но где прикажешь пить провинциалу?
Скитальцу на одной хромой козе!
И исключая для семей своих опалу,
Интеллигенты скрылись в творческой бозе...
Закон ломается о палочку мента,
Казну грызет умелец пастырского слова,
Но для развития души есть инвентарь -
Продажное искусство Михалкова...
Не грех, гуляя по мосту, вдруг стать как сито,
Осев под свист или оваций гром,
Настанет день, и их бездарный пережиток
Падет пред историческим судом!