Северный август - это конец сентября в средней полосе. Я полагаю, это именно он отключил электричество у меня дома, что бы я смог насладится его красотой, не зажатый четырьмя стенами прокуренной квартиры.
Но это было после, а сначала я пошел по обыкновению в бар, или это был английский клуб, где можно часами пускать кольца дыма из сигары, надевая себе на пальцы под ненавязчивый джаз.
В клубе на стене висела старая гитара. Такой соблазн взять ее в руки. Я не смог этому противиться и стал играть. Сначала тихо, стараясь никому не мешать. А потом, разошелся. Переборы сменил на жёсткий бой. В какой-то момент я понял, что все смотрят на меня, но никто не прерывает. Джаз стих, остался только плач старой гитары в моих руках. Я пел все что помнил. От Агаты Кристи и Радиохед до "Время колокольчиков". Незаметно менялись на столе пепельницы и пенное. Давно я не испытывал такой отдачи от случайных людей, случайных жизней случайного места и времени.
Время давно перевалило за час ночи. Я попрощался, одел шляпу и пошел домой. Вот тут то мне в голову и вошёл северный август солёным бризом моря и молчанием погасших окон пятиэтажек.
Шел мелкий дождь. Я думал что уже забыл что такое капли, затекающие под стекла очков. Они не вызывали раздражения, они мирно укладывались в картину этой ночи.
Я волок свое тело домой через парк. Низкое небо заволокло дымкой, и на нем ветки деревьев играли пост рок. Многие листья уже опали, и ещё зелёные , они прилипали к моим подошвам. Только чувствовал я мягкость походки не ногами, а сердцем.
Город, даже ночью, кажется серым. Его не скрывает мгла. Шум огромного завода задаёт ритм сну. Его прожекторы режут тучи в надежде сжечь светом хоть одну звезду. Но тучи, глухие тучи, оберегают свои звёзды толи в порыве ревности, толи в нежности любви. Что бы никто их не увидел, даже я.
Моя кожаная сумка промокла. В ней паспорт и пропуск. Даже не хочу на них смотреть. Вообще не хочу ни на что смотреть, что даёт мне номер. Не хочу ни на кого смотреть, для кого я номер банковской карты или выгоревшая запись в личном дневнике.
С этими мыслями я вошёл в свой двор. Стандартный для архитекторов 60х годов. Панели домов, мазаики квартир. Две кухни не спят. Там философы будут спорить пока не кончится водка. Все остальное тихое, безмолвное. Ни одной души, кроме меня, не трогает рука приближающейся осени.
Вот уже мой подъезд. Я закурил, стараясь ещё немного продолжить этот август на улице. Но вот, ни с чего зазвонил домофон. Я опешил и даже уронил сигарету и приготовленные ключи. Домофон продолжал звонить, протяжно отзываясь эхом двора. Никто не открывал, никто не подходил. Я стал фантазировать, что попал на страницы Стивина Кинга. "Оно" играет со мной, смотрит, пожалуй из люка канализации. А звуки домофона превратился в слова "я заберу тебя".
Все таки, я решился и вошёл в дверь. Полный мрак, как в подъезде, как и в квартире. Я живу на первом этаже и потому через дверь все ещё был слышен электрический голос. "Я заберу тебя" .
Я засыпал под шум сломанного домофона, под стучание капель об подоконник и случайные скрипы старой мебели. Фантазии не вызывали страха.
Ведь это всего лишь, ещё один неизведанный мир.
Август забрал меня
и закончился.