Из сборника «Rhymes of a Red-Cross Man» (1916)
BILL THE BOMBER
БИЛЛ ГРЕНАДЕР
Алели маки точно кровь сквозь перистый туман
И то и дело на часы смотрел наш капитан.
А мы, на корточки присев, курили под огнём;
Нам оставалось только ждать и думать о своём.
И я попробовал вздремнуть (дурные мысли – вон).
Как только я закрыл глаза, то погрузился в сон.
Мне снились сливки, но вкусить их толком я не смог,
Поскольку в этот самый миг меня пихнули в бок.
«Вперёд, ребята!» — капитан скомандовал, и я
Из дыма выскочил, как чёрт, на линию огня.
Ребята с криками «ура» в открытую пошли,
Как будто мёртвые в крови, восстав из-под земли,
Пока их пули не сразят и молча не падут,
Скрываясь в маках, будто их и не бывало тут.
А я всё думал: как же так, ведь лучших из ребят
Находят пули, а плохих, как будто бы, щадят.
Как неразборчивы они пред грешным и юнцом,
Кому уже вовек не стать ни мужем, ни отцом.
И в это время, на бегу, пока я в мыслях вяз,
Попала пуля мне в плечо — я молвил: «Это — раз».
Я был сражён всего за миг, но духом я не пал.
Я – гренадер, я нужен здесь, при мне мой арсенал.
Я где-то каску потерял и с нею карабин,
Но есть гранаты у меня, и я здесь не один.
«Ура» мы больше не кричим и больше не поём;
Нас продолжает сечь картечь под пулевым дождём.
Строчат «максимы», и почти у вражеского рва
Попала пуля в руку мне — я молвил: «Это — два».
Я рад, что в левую, ведь я — бомбометатель Билл.
Со мной гранаты, но ещё я их не применил.
Что ж, карабин я потерял и каску, как и взвод,
Но, руку сунув под шинель, я всё ж пошёл вперёд.
Был адский шум, к тому ж не всех прикончили людей
Из наших рот, когда прошли мы первый ряд траншей,
Где были кучи мертвецов из вражеских солдат,
А впереди был ряд второй шагов за пятьдесят.
Вдруг, как кувалдой по ноге, что замер дух внутри,
И я плашмя свалился в грязь — и молвил: «Это — три».
Я окровавленный лежал и жизнь не подавал,
Мне было грустно от того, что каску потерял.
И тут я вспомнил о жене, её слова в тиши:
«Когда тебя убьют, то ты скорее напиши».
Я на гранаты посмотрел, что были на боку,
И сожалел, что во врага их бросить не могу.
А впереди увидел я воюющих ребят.
Я мог бы им сейчас помочь со связкою гранат.
И я пополз, пополз, чтоб вновь вступить в смертельный бой,
В окоп, что доверху набит был мёртвой немчурой.
Теперь, когда я здесь лежал, то думал об одном,
Как мне гранаты применить и встретиться с врагом.
Передо мной предстал блиндаж раздолбанный стократ,
И там — немецкий капитан и шестеро солдат.
К тому ж у них прекрасный был станковый пулемёт.
Я наблюдал со стороны за ними точно кот.
Казалось, каждый был из них доволен, что сейчас
Они позицию займут и «поимеют» нас.
Ведь наша рота впереди отчаянно дралась,
А кучка немцев с тыла им ударить собралась.
Внутри меня вскипела кровь; о боли позабыв,
По кучам трупов я пополз, чтоб совершить подрыв.
Я полз и ногу волочил, а левая рука
Была как плеть, но правой я готов был бить врага.
Я не замечен ими был; они так увлеклись,
Вправляя ленту в пулемёт, и вдарить собрались...
Когда подполз, то я сказал проклятой немчуре:
«Тра-та-та-та! И я хочу участвовать в игре».
И тут же связкою гранат отправил прямо в ад
«Машинку пишущую» их в их чёртовой норе.
Внутри воронки видел я ошмётки от врагов.
А после снова я пополз по кучам мертвяков.
Когда я слышал вопли их — блаженство испытал.
Я рассмеялся, прежде чем блиндаж тот адом стал.
Я был отправлен в лазарет, меня смогли поднять.
От нашей тысячи бойцов осталось тридцать пять.
Хоть я остался без ноги, я, право, очень рад,
Что толк какой-то всё же был от брошенных гранат.
Перевод: Константин Николаев http://www.stihi.ru/2013/04/29/8016