Царевна-лягушка
В одной стране состарившийся царь,
Решив женить балбесов-переростков,
Найти невест надумал очень просто,
Как пращуры проделывали встарь.
Прихлопнув на затылке комара
И мухобойку отложив на время,
Старик призвал, почёсывая темя,
Василия, Ивана, и Петра.
- А ну, сынки, ступайте-ка на двор, -
Скомандовал заботливый родитель, -
Тугие луки дружно натяните
И отправляйте стрелы на простор.
Сегодня вам даю такой наказ:
"Какая б ни нашла стрелу девица,
На той и суждено тотчас жениться.
Берите шапки и ступайте с глаз!"
С отцом настырным спорить смысла нет.
Пора жениться... Что же тут поделать?
И полетели меченые стрелы,
Чтоб поддержать царёв авторитет.
В окно влетела первая стрела,
И старший сын сказал: "Женюсь, и точка!"
Боярина единственная дочка
Под тем окном не зря его ждала.
Девица, белобрыса и тоща,
Стрелу сынку царёву предъявила
И пригласила, улыбаясь мило,
Отведать медовухи и борща.
Вторая угодила в сеновал.
Её купец богатый заприметил.
Он мог бы объегорить всех на свете
И на базаре сеном торговал.
- Вот случай с рук лежалый сбыть товар.
Мне плешь давным-давно проела дочка.
О женихах кудахчет, словно квочка.
Отдам за ней перину, самовар,
А сена и соломы-целый воз!
В придачу вожжи и хомут на шею.
Для чада ничего не пожалею! -
И лично сам стрелу царю понес.
Но третья судьбоносная стрела
С дороги отклонилась отчего-то
И полетела прямиком в болото,
А там лягушка в камышах жила.
Ей надоело прыгать через гать,
И хоть она была совсем не вредной,
Схватив стрелу, заквакала победно
И стала горемыку поджидать.
Меж тем царевич, матерясь со зла,
Вдогонку за стрелой полез в трясину,
И вдруг удар под дых меньшому сыну
Судьба-злодейка подло нанесла:
В обнимку со стрелой, сказав "Шарман!",
Пятнистая зеленая лягушка
В экстравагантной шляпке на макушке
Уже готова сесть к нему в карман.
Хотел царевич фигу показать,
Расхохотавшись, словно неврастеник,
Но уговор, увы, дороже денег...
Пора царю явиться на глаза.
И вот фанфары радостно гремят,
Мелькают разноцветные наряды.
Посередине горницы парадной
Сынки царёвы выстроились в ряд.
Василий первым предъявил отцу
Как вобла худосочную невесту.
Довольный царь ему широким жестом
Сейчас же повелел идти к венцу.
Потом настала очередь Петра
Похвастаться купчихой круглолицей.
И снова царь доволен был девицей
И объявил, что под венец пора.
А в это время младший брат Иван
Стоял себе тихонько за колонной,
А баночку с амфибией зелёной
Он незаметно сунул под диван.
Но под диваном пыльно и темно.
Тогда лягушка, не смутясь нимало,
Категорично жениху сказала:
" Идём венчаться! Это решено!
Сейчас с отцом твоим поговорю!"
Подкрасив губы и поправив шляпку,
Она игриво помахала лапкой
Испуганному батюшке-царю.
Пришлось невесту высадить на стол.
Надев очки, прошамкал царь, икая:
"Видать, сынок, судьба твоя такая..."
И под язык отправил валидол.
Лишь только жабу в банке унесли,
Злорадно посмеялись Вася с Петей.
Откуда у царя такие дети?
Наверно, в детстве мало их секли...
Когда назавтра царь семью созвал,
Перед венцом ехидные девицы
Давай на жабу бедную коситься,
Упорно провоцируя скандал.
Но царь изрек : " Отныне предо мной
Вы все равны - и бабы, и лягушки!"
И зачерпнув рассола из кадушки,
Велел на пир созвать народ честной.
И вот уже зажарен целый бык,
Плывут к застолью лебеди на блюде,
Зернистою икрой объелись люди
И, отрыгнув, не смотрят на балык...
Купец в углу ворчал: "Какой банкет!
Какие угощенья и напитки!
Три свадьбы разом, блин - одни убытки!
Но если платит царь- вопросов нет!"
Как жаль, что быстро праздники прошли.
В честь новобрачных петь бы да плясать бы.
По уговору жены после свадьбы
Приданое в телегах привезли.
Боярский клан зажилил кружева,
Солому не прислал купец-пройдоха,
Но под короной золотой неплохо
У государя варит голова:
- Без сена и соломы обойдусь!
В боярский терем отошлю фасоны -
Пусть кружевами обошьёт кальсоны
Прижимистый боярин - старый гусь.
И коль невестки сыновьям под стать, -
Добавил он, почесывая пятку,-
Их надо всенародно для порядку
На профпригодность завтра испытать.
И сразу, как паук, раскинул сеть:
"Пускай невестки мне сошьют рубашки,
Не майки, не толстовки, не тельняшки,
А чтоб на троне в праздники сидеть!"
Взялась кроить Василия жена,
И день и ночь для батюшки старалась,
Но вот длину не угадала малость.
Видать,ей было жалко полотна.
Рубаха получилась до пупа,
Да сверх того - кривая и косая.
Изделие невестки примеряя,
От смеха царь чуть с трона не упал.
Купеческая дочка, отродясь
Не зная ни иголки, ни булавки,
Для свекра смастерила безрукавку,
И тут опять потеха началась.
Но вот с рубашкой подступил Иван.
Сорочка получилась всем на диво,
На ней шелками вышиты красиво
Узоры неизвестных дальних стран.
Два старших брата быстро скрылись с глаз,
Чтобы жёнам учинить головомойку,
Но царь отнёс рубахи на помойку
И всех "портних" простил на первый раз.
Назавтра грозный свёкор тут как тут.
Уже готово новое заданье:
- Пусть бабы-неумехи в оправданье
Мне белый хлеб к обеду испекут!
Взяла невестка старшая муку,
Туда воды добавила немножко,
И получилась плоская лепешка,
Не по зубам седому старику.
А Пётр решил супругу поддержать:
Два толстых недоумка что есть силы
Ногами тесто дотемна месили,
Измазав попы, стены и кровать.
Потом вздохнули, всё засунув в печь,
Задвинули тяжёлую заслонку,
И вспомнив, что хотят родить мальчонку,
Решили поскорей в кровать залечь.
И вот пока до утренней зари
Любовным играм пара предавалась,
Калач почти сгорел. Какая жалость!
Лишь чёрные остались сухари.
А младший сын, проснувшись поутру,
На физзарядку выбежал, зевая,
Но восхищенный видом каравая,
Понес корзину с хлебом ко двору.
И братья потащились во дворец.
Царевич Вася и царевич Петя,
Угрюмо закурив по сигарете,
Предвидели, что скажет им отец.
Голодный царь сухарь с лепёшкой взял,
На двух невесток глянул с удивленьем,
Сердито засопел от возмущенья
И, плюнув, даже пробовать не стал.
Зато лягушкин пышный каравай,
К столу пробившись, каждый съесть захочет.
Отрезал царь кусок, второй кусочек
И сразу приказал: "Ещё давай!"
Насытившись, родитель подобрел,
И захотелось старому взбодриться,
Потанцевать, попеть, повеселиться,
Хоть у него и был в спине прострел.
От нафталина отряхнув мундир,
Царь без отсрочки принялся за дело.
Свою корону он начистил мелом,
Да так усердно - чуть ли не до дыр.
Царевичам приказано к шести
Нарядными и трезвыми явиться,
А перед тем помыться и побриться
И не забыть невесток привести.
Невестки, оробевшие чуть-чуть,
Перетрясли тряпьё из чемоданов -
Ведь им велели вместо сарафанов
Изысканными платьями блеснуть.
Иван-царевич, грустный и смурной,
Не ожидая в жизни перемены,
Сказал своей лягушке откровенно:
"Куда же я пойду с такой женой?!"
- Ступай один, любимый муженёк,
А я, твоя простая лягушонка,
Вослед тебе в гремящей коробчонке
Сама приеду в батюшкин чертог.
Народ на царский пир валом валит!
Покушать на дурняк - губа не дура:
Вино рекой, салат, селёдка, кура...
И скоро каждый пьян, и каждый сыт.
Вокруг царя расселась вся родня.
Гликерия, Василия супруга,
И Петькина Марфуша друг на друга
Косятся, ожерельями звеня.
Они весь день вертелись у зеркал,
Теряли шпильки, примеряли брошки,
Бараньим салом мазали сапожки,
И весь дворец овчарней провонял.
Гликерия, поддав коту ногой,
Румянить и белить себя устала,
Но всё же не забыла перед балом
Пинцетом брови выщипать дугой.
Марфушка заявилась в кружевах!
На чайник посадить ее охота.
А у гостей теперь одна забота -
Глазеть на расфуфыренных девах.
Теперь бы надо "Барыню" сплясать,
Но вдруг раздался страшный треск и грохот.
Гликерье с перепугу стало плохо,
Ну а Марфушка влезла под кровать.
Василий с пьяных глаз схватил ухват,
Чтоб уничтожить всех врагов на свете
Покуда спит второй царевич, Петя,
Изящно уронив лицо в салат.
И гости словно к стульям приросли,
От страха слова вымолвить не в силах,
Но ко дворцу карета подкатила,
И страшный грохот сразу стих вдали.
И тут публично выступил Иван.
Он заявил, что это лягушонка
На пир в своей явилась коробчонке,
И, смачно крякнув, осушил стакан.
Отец на ухо зашептал сынку,
Чтоб он тотчас сходил за лягушонкой,
Жену тихонько спрятал за солонкой
И ей плеснул в наперсток коньяку.
Иван вздохнул, послушавшись отца,
Но во дворе, как пава разодета,
Красавица смотрела из кареты.
Царевич чуть не сверзился с крыльца,
Потом галантно к ручке подошёл,
Отвесил без запинки комплименты
И, пригласив пройти в апартаменты,
К девице присмотрелся хорошо.
А на него лягушкины глаза
Приветливо и ласково глядели.
- Ведь мы женаты целую неделю,
Изволь меня народу показать!
Еще не видел свет такой красы!
Пришла пора царевича поздравить.
И он решил жену отцу представить
И старшим братьям утереть носы.
Ну а невестки,упершись в бока,
От зависти сначала посинели,
Потом от злости дружно покраснели
И стали наблюдать исподтишка.
Лягушка Василисой назвалась.
Она с царем за трапезой сидела,
Кокетничала с ним и между делом
Пила вино и угощалась всласть.
Тут скоморохи дунули в рожки,
А гусляры ударили по струнам.
Плясать хотелось всем - седым и юным,
И дробно застучали каблуки.
Всё громче, громче музыка слышна.
Хлебнув винца, Гликерья пляшет с Петей,
А Вася, позабыв про всё на свете,
Любезничает с Марфой у окна.
Для всех гостей подвал с вином открыт,
И даже царь напился как сапожник.
Он с Василисой в пляс пустился тоже,
Видать, забыл про свой радикулит...
Иван,от возбужденья сам не свой,
Пока жена кружится вместе с батей,
А Васька с Петькой снова спят в салате,
Украдкой побежал к себе домой.
А в горнице, где догорало печь,
Уже ждала царевича удача -
В углу валялась шкурка лягушачья,
Осталось только взять её и сжечь.
Иван раздул поспешно угольки,
И, чтоб жена всегда была пригожей,
Засунул в печь пупырчатую кожу
И на огонь смотрел из-под руки,
Потом, довольный, завалился спать,
Но вскоре Василиса прибежала,
Царевича нашла под одеялом
И стало со слезами упрекать:
- Зачем, скажи, попёрся ты домой?
На кой тебе сдалась моя одежда?!
Какой же ты, Иванушка, невежда,
Подумал бы разочек головой.
Меня Кощей в лягушку превратил
За то, что я дала ему по роже.
Плешивый хрыч жениться вздумал тоже,
А злился оттого, что мне не мил.
Когда-то у него была жена,
Похожая на сдобную ватрушку.
Такую аппетитную толстушку
Скорее всего, подсунул сатана.
Она пыталась сбросить лишний вес,
Выискивала разные диеты,
Из сельдерея жарила котлеты
И бегала за рыжиками в лес.
Диетами замученный Кощей
Капустой кое-как сто лет питался,
В семейной жизни разочаровался,
И отощал совсем от постных щей.
Страдая без копчёной колбасы,
На редьку с хреном он смотрел со злобой.
На чём держались,угадай попробуй,
Кощеевы семейные трусы?
Однако воздержанью есть предел.
В "Пятёрочке" Кощей купил баранки,
Пельмени,ветчину,тушенку в банке,
А на десерт свою супругу съел.
Зловредный старец на кривых ногах,
Голодный, исхудавший, неженатый,
Меня незамедлительно посватал,
Мечтая о блинах и пирогах.
Когда же он в ответ услышал "Нет!",
То зашипел и произнёс проклятье,
И я в зелёной шкурке вместо платья
В болоте просидела много лет.
Теперь же срок заклятия истек,
И я должна вернуть Кощею шкуру,
Но ты, Иван, поторопился сдуру.
Прощай навек, любимый муженёк!
А я, своим желаниям вопреки,
Тотчас должна,оборотившись птицей,
Обратно к супостату воротиться
И печь ему с повидлом пирожки.
Внезапно стало страшно и темно.
Какая тут любовь, скажи на милость!
А Василиса перьями покрылась
И упорхнула ласточкой в окно.
Несчастный царь устроил тарарам,
Иван напился с горя и печали,
А братья покурили, поворчали
И разбрелись угрюмо по домам.
Зато невестки сразу расцвели,
Про Василису не хотят и слушать,
Ведь им теперь сподручней бить баклуши
От Ванькиной умелицы вдали.
А Ванька-то, усевшись на коня,
Отцу и братьям молча поклонился,
Кивнул невесткам и в тумане скрылся,
Серебряными шпорами звеня.
Как ветер мчался резвый вороной,
Не зная сна с заката до рассвета.
Но у кого в пути спросить совета,
В какие страны ехать за женой?
И вот Иван забрался в тёмный лес.
Средь зарослей малины на опушке
Он заприметил ветхую избушку
И у забора с вороного слез.
Вошел в избу. Глядит - у очага,
Где в мультиварке варятся пельмени,
С котом чернее ночи на коленях
Сидит в качалке бабушка Яга.
Иван Царевич был мужик простой.
Он старушонке поклонился в пояс
И, о судьбе своей не беспокоясь,
Смиренно попросился на постой.
И тут бабуля проявила прыть.
Она поспешно натопила баню,
Без лишних слов потёрла спину Ване
И принялась пельменями кормить.
Потом, очки поправив на носу,
Она взяла бумагу и чернила
И не спеша к допросу приступила -
Ей было скучно без людей в лесу.
- Куда, скажи, царевич, держишь путь?
В каком-таком прописан государстве?
И что за царь сидит теперь на царстве?
Смотри, Иван, не вздумай обмануть!
Иван-царевич дожевал пельмень,
Ведёрко бражки выпил в одночасье,
Потом о приключившемся несчастье
Рассказывал старухе целый день.
Тут оказалось - старая карга
Кощея как облупленного знала.
Он пакостей наделал ей немало,
И на него имела зуб Яга.
- Когда-то мы с Кощеевой женой
Девчонками в одной учились школе,
Ромашки собирали в чистом поле
И бегали на танцы в выходной.
Мою подругу съел Кощей давно.
Пора бы отомстить ему за это,
И потому Кощеевы секреты
Тебе открою, это решено!
Ступай, Иван, сразись с уродом злым,
Скорей его прихлопни как букашку.
Он не бессмертный, этот старикашка,
А смерть его на кончике иглы.
Недавно мне привиделось во сне:
Игла в яйце, яйцо в какой-то птице,
А птица в сундуке теперь хранится,
Ну, а сундук подвешен на сосне.
А к той сосне - ни тропок, ни дорог,
Но я тебе волшебный дам клубочек,
Он путь укажет между пней и кочек
И приведет к злодею на порог.
Когда подъём сыграли петухи,
Иван-царевич крикнул: "До свиданья!"
И посулил, кивая на прощанье,
Достать Яге французские духи.
Минуя горы, реки и луга,
К пристанищу бессмертного владыки
Иван подъехал и сказал: " Гляди-ка,
Не обманула бабушка Яга!"
Поосмотрелся. Всё мертво вокруг,
Одна сосна на горке зеленеет.
Он к ней коня направил поскорее
И запустил булыжником в сундук.
Ванюша не ударил в грязь лицом.
Еще мальчишкой, растеряв тетрадки,
Он часто бил по окнам из рогатки,
За что не раз отлуплен был отцом.
Рука тверда, и глаз его остёр.
Бросок, конечно, метким получился.
Сундук с тяжёлым грохотом раскрылся,
И выпорхнула птица на простор.
В смятении усевшись на суку,
Она яйцо с испугу уронила.
Иван схватил добычу что есть силы
И поспешил с угрозой к старику.
Кощей не знал, что смерть его близка.
Не видя ласки от своей отрады,
Он телевизор выключил с досады
И лёг в кровать с бутылкой коньяка.
Иван, подкравшись, заглянул в окно,
А там его любимая голубка
Уныло крутит фарш на мясорубке,
Ну а Кощей, упившись, спит давно.
Красавица, увидев муженька,
От радости захлопала в ладошки
И потихоньку вылезла в окошко,
Оставив без пельменей старика.
Двоим влюблённых надо бы домой
Отсюда убираться поскорее,
Но Василиса старика жалеет,
Ведь он несчастный, тощий и хромой.
Ивану тоже, честно говоря,
Не хочется марать злодейством руки.
- Давай-ка взять Кощея на поруки
Вдвоём попросим батюшку-царя!
Кощей, проснувшись, грозно посмотрел,
Хотел Ивана превратить в собаку,
Но, увидав яйцо, в штаны накакал,
Позеленел и сразу присмирел.
- Готовь, старик, в дорогу чемодан!
Возьми ушанку, толстый шарф на шею,
Да не забудь кальсоны потеплее.
Идет зима! - сказал ему Иван.
А Василиса, лишь Кощей притих,
Нашла в его кладовке связку сушек,
Потом румяных напекла ватрушек
И пирожков в дорогу на троих.
Но вот погасли угли в очаге,
Закрыты двери и забиты рамы.
Пора давать с дороги телеграммы
Отцу и доброй бабушке Яге.
От страха не опомнившись ещё,
Кощей стрельнул У Ваньки сигарету,
Потом коней запряг в свою карету
И, закряхтев, полез на облучок.
Далёко-далеко родимый дом...
Отбросив разногласья и тревоги,
Передружились путники в дороге
И беззаботно ехали втроём.
Кощей старался из последних сил.
Он в каждом деле уважал порядок,
А на привале распрягал лошадок
И анекдоты сальные травил.
И вот уже в малиновых кустах
Виднеется убогая избушка,
А на крыльце знакомая старушка
Любовно гладит черного кота.
Узнав Кощея, этот чёрный кот
Крутой дугой с шипеньем выгнул спину
И с перепугу сиганул в трясину,
Где просидел на кочке целый год.
У бабки-ёжки разболелся зуб,
Который был заточен на Кощея.
Но что за новость? Что за превращенье?!
Старик галантен, сдержан и не груб...
Кощей решил, что тут ему конец,
Но старая карга не долго злилась
И, подобрев, внезапно напросилась
К царевичу с визитом во дворец.
Конец пути. Вступили на крыльцо
Яга, Кощей и Василиса с Ваней.
Во всём дворце бушует ликованье,
А у царя сердитое лицо.
Но от таких приятных новостей
Он сына с возвращением поздравил,
Не стал браниться против всяких правил
И одарил подарками гостей.
Кощей Пафнутьич получил часы,
Блестящий шлем с коровьими рогами
И, чтоб не увлекаться пирогами,
Тяжёлые напольные весы.
Яге Петровне царь флакон поднёс.
Парижскими духами спрыснув блузку,
Она залопотала по-французски,
Успешно демонстрируя прононс.
Старушка, скажем прямо, не проста!
Ей за старанье подарили шубу,
Пунцовую помаду красить губы
И "Китикет" для черного кота.
Духи с помадой, кажется, пустяк,
Но старая карга помолодела,
Призывно на Кощея поглядела,
И он решил вступить в законный брак.
И снова "Горько!" всем пришлось кричать
И обсуждать событье на досуге.
Ну, а Ивану и его супруге
Пора в капусте малыша искать.
Василий с Петей - "ни в одном глазу",
Гликерья с Марфой нарожали дочек,
А царь сажал малышек на горшочек
И регулярно делал им "козу".
Немало сказок с радужным концом.
Все счастливы, довольны и женаты.
Кощей повез жену в свои Пенаты.
А где же окаянное яйцо?
Его царевич зорко стережёт.
Уж вы ему, пожалуйста, поверьте,
Что даже сам Кощей под страхом смерти
Прекрасным воспитанием блеснёт.
Наталия Костюхина
2017 год, август
Новая Ропша