меня любят юноши около двадцати двух и сорока,
у которых пуста постель и весьма тяжела рука,
или бледные мальчики от семнадцати,
заплутавшие, издержавшиеся в пути:
бывшие девушки с укором на них глядят,
на шеях у них висят.
ну или вовсе смешные дядьки под пятьдесят.
я узнала парня, которому двадцать, максимум двадцать три.
наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри;
он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке,
и никто не висит у него на шее,
ну кроме крестика на шнурке.
этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету.
он смеется
и зажимает его во рту.