Южное Общество
Профессор Дэвид Блайт:
Южане Америки сильно отличались от северян уже в колониальный период.
Путешественники из разных стран мира, посещая колонии Америки, всегда отмечали огромные различия в культурном и поведенческом отношении.
Томас Джефферсон в 1780 году, то есть перед хлопковым бумом, в письме французскому корреспонденту дал такую характеристику южанам и северянам: "Северяне хладнокровные, здравомыслящие, трудолюбивые, упорные, независимые, ревниво оберегающие свою собственную свободу, придирчивые, суеверные и лицемерны в своей религии... Южане вспыльчивые, говорливые, ленивые, ревностно оберегающие свою свободу, но не уважающие право на свободу у других, щедрые, искренние, без приверженности или притязаний на какую-либо религию, кроме той которая находится в их сердцах."
В одном они абсолютно схожи: как северяне, так и южане очень ценили свою свободу, и потому в ходе войны каждая из сторон неоднократно заявляла, что воюет за свободу.
Один из лучших знатоков американского юга, историк и журналист Вилбур Кэш, в 1940 году опубликовал свою книгу "Юг и его Разум." В ней, между прочим, даётся такая характеристика юга, которая скорее бы говорила об отсутствии разума у юга, чем о его наличии.
Юг, пишет он: " ... гордый, храбрый, услужливый, щедрый, верный, быстрый, действующий часто даже слишком быстро, но, несомненно, эффективно, иногда ужасный в своих действиях. Таким был Юг в лучшем виде и таким он остается сегодня," На этом похвала автора заканчивается и затем приходит «но». "Но Юг, по его мнению, также характеризуется: " склонностью к насилию, нетерпимостью, отвращением и подозрением к новым идеям, неспособностью к анализу, склонностью действовать руководствуясь чувством, а не разумом; привязанностью к фикциям и ложным ценностям, особенно большой приверженностью к расовым дифференциациям и склонностью оправдывать жестокость и несправедливость."
Самыми жёсткими критиками юга, как ни странно, являлись южане.
Шэлби Фут сказал: " Я что-то не слышал о такой вещи как искусство на юге. И сами южане знают, что их попытки выразиться посредством искусства не окажутся слишком успешными."
Если учесть, что таким образом Шэлби Фут говорит о белых южанах, остаётся только догадываться, какого он мнения о чернокожих юга.
Великий писатель Уолкер Пэрси на вопрос "почему у южан столь долгая память, и они ничего не забывают?" ответил: "Потому мы проиграли войну, повлёкшую тектонический сдвиг в социальных отношениях Америки, нас не устраивающий..."
Фолкнер писал: "Слава богу люди научились быстро забывать то на что у них не хватает смелости исправить."
Писатель южанин Аллан Гюрганс, написавший книгу "Вдова конфедерата рассказывает", даёт понять, что он якобы передаёт своим читателям рассказанное ему лично вдовой погибшего солдата, воевавшего на стороне конфедератов; не учитывая только того факта, что вдове в момент интервью должно быть по меньшей мере лет сто двадцать.
Однако, не мучая себя арифметикой, Аллан Гюрганс пишет: " Юг имеет традицию стремиться добиться невозможного чудовищной ценой, потерпеть провал и гордо чтить своё поражение и получать восхищение от своей отчаянной, обречённой на провал попытки..."
Жизни, отданные в бесплодной борьбе за обречённое дело, по мере их увеличения повышают градус трагизма и драматизма и оставляют неизгладимый след в памяти их потомков.
В довоенный период Север и Юг имели примерно равные географические размеры, имели почти равное количество рабовладельческих и свободных штатов; имели общий язык с различными диалектами; оба являлись преемниками Американской Революции и имели общих героев и обычаи.
Северяне и южане придерживались христианства, хотя отправление культа несколько различалось.
Север и юг имели схожие политические идеологии, происходящие от республиканизма и унаследованные от периода Американской революции
Как на севере, так и на юге культивировался принцип личной свободы. Рабовладельцы юга не с меньшим жаром, чем северяне отстаивали этот принцип, но только они чётко разграничивали тех кто имеет право на личную свободу, а кто нет.
Оба, как север, так и юг крепко стояли за идею лидерства, но только каждая из сторон считала, что лидером должна быть именно она.
Как у северян, так и южан был крепок дух американского национализма.
Многие патриоты южане забили тревогу, когда стала ясно вырисовываться перспектива отделения.
Обе стороны обладали правами штатов.
В 1814 году северяне приняли Хартфордскую конвенцию.
В пику акту о беглых рабах штат Висконсин издал закон о личной свободе, заявляя этим что он не считает акт о беглых рабах действующим на территории Висконсина.
Вера в великое будущее Америки и её прогресс была присуща как северянам, так и южанам.
Южане и северяне разделяли как реальность, так и дух продвижения на запад, что Дэвид Дональд называл великой американской практикой или обычаем, традицией.
И обе стороны, как Север, так и Юг, имели во главе экономики жёстких, верующих, прагматичных капиталистов. Южные рабовладельцы не были недокапиталистами.
Пол века назад некоторые школы историков оспаривали это, но в последнее время почти все признали это как факт.
Как на севере, так и на юге менее одного процента недвижимости и других видов собственности к 1850 году принадлежало приблизительно пятидесяти процентам граждан, в то время как в руках одного процента богатейших как южан, так и северян, находилось приблизительно двадцать семь процентов собственности.
Это показывает, что как на севере, так и на юге зарождался класс олигархов.
Экономическая и идеологическая база олигархии южан отличалась от таковой у северян.
Гектор Сент-Джон-де-Кревекер, известный американский писатель, родившийся на севере и путешествовавший по югу в 1780х годах в своих отчётах по этому путешествию сравнил Чарльстон, Южная Каролина, с Лимой и Перу, называя их рассадниками варварских институтов, беззастенчивого рабства и крайнего самодовольства плантаторов."
Один Английский путешественник опубликовал свои записки о путешествии по югу Америки, в которых он так описывает день плантатора: " Плантатор Джорджии имеет обыкновение, проснувшись, пропустить стаканчик виски и поговорить с надсмотрщиком, который наблюдает за тем как работают его рабы; после этого он пропускает ещё стаканчик и снова разговаривает с надсмотрщиком, затем ещё один стаканчик и обильный завтрак после чего он ещё раз болтает с надсмотрщиком, и когда ему все надоедает, отправляется в таверну, где продолжает предаваться безудержному пьянству.
В европейском общественном сознании юг Америки представлялся экзотической, чуждой и опасной областью.
Этот негативный образ ещё более усилился после того как в результате восстания рабов на Гаити, многие из восставших оказались на юге Америки.
Знаменитый географ Джедидия Морзе так охарактеризовал юг: " Печальная дикость и всеобщее невежество."
Ной Вэбстер говорил : " О Новая Англия, насколько выше твоя мораль, быт, литература, индустрия и цивилизация!"
Все эти различия со временем выливаются в политический кризис, затем в конфликт, в раскол и в конце концов в войну.
Характерной чертой как элиты, так и населения юга предвоенного времени являлось острое неприятие модернизма.
Это было общество, которое в конечном итоге выработало у себя презрение к тому, что они воспринимали как коррупцию современного коммерциализма.
Южная рабовладельческая элита особенно настороженно относилась к распространению грамотности. Им очень не нравились демократические тенденции северного общества и расширение прав голосовать на выборах даже среди белого населения. Элита юга и большая часть населения с подозрением относились к возможным реформам, переменам и вообще к демократии. Они считали демократию опасной вещью.
Южное общество было строго иерархическим, основанном на концепции классового и расового неравенства: одни рождены чтобы править, другие - чтобы ими правили.
У плантаторов существовал свой неписанный кодекс чести. Каждый джентльмен должен быть честным, заслуживающим доверия. Джентльмен должен обладать правами и собственностью. У каждого должна быть репутация. Для многих южан она была важнее закона и совести.
И всякий раз встречи с северянами, толкующими о таких философских категориях как совесть и закон, вызывали у южан непонимание и раздражение.
Вилбур Кэш сказал: "Чтобы понять юг надо знать его стержневой корень, уходящий в прошлое юга."
Часто мы возвращается к тому общему утверждению что предвоенный юг являлся своего рода анти реформенной, иногда даже анти интеллектуальной, консервативной, иерархической цивилизацией, основанной на утверждении о превосходстве белой расы и первоначально, действительно, являвшейся одной из самых жестоких рабских систем, которые когда-либо существовали в мире.
Ван Вудварт в своей книге "Бремя Истории Юга" указал, что юг получил возможность избавиться от клейма "свалки грехов" Америки.
Он сказал, что революция гражданских прав наконец обнажила существование расизма у северян, когда Мартин Лютер Кинг возглавил анти расистское движение в Чикаго и был убит.
Со временем стало ясно, что расизм это не чисто южное явление, я распространённое по всей территории Америки.
Со временем стало ясно, что не один только юг мог воевать за не правое, с точки зрения северян, дело и потому проиграть; но и вся Америка также могла воевать за не правое дело и проиграть во Вьетнаме.
Хотя, конечно, были попытки ревизии факта Вьетнамской войны, про которую Рональд Рейган говорил, что Америка преследовала в ходе её благородные цели. Он говорил "Мы могли победить, мы должны были победить..." и всё в таком духе.
За последние двадцать пять лет сильно изменился этнический состав населения юга Америки.
Сейчас мы имеем большое количество вьетнамского населения в Луизиане, испанского населения в Северной Каролине, испанского и кубинского населения во Флориде. Изменение демографической ситуации влечёт за собой изменение политической культуры.
Довоенная экономика юга базировалась на труде рабов.
Длительная время историки и экономисты считали что одной из причин войны и поражения юга являлось вымирание его экономики. Почва истощалась вдоль восточного побережья, и рабский труд был мало производителен.
Роберт Фогель и Стэнли Энгерман и многие другие историки, начиная с 1960х, изучив предвоенную экономику юга с помощью новых методов аналитики, пришли к выводу о том что рабский труд был весьма эффективным, а экономика юга в предвоенные годы процветала. В 1860 году юг собрал рекордный урожай хлопка.
Средний американский плантатор - рабовладелец являлся искушённым капиталистом.
Они хорошо знали рынок и умели извлекать доходы. Они были весьма предприимчивы, как например, Эли Уитни, который изобрел машину для изготовления хлопкового джина. Благодаря ему далее последовал хлопковый бум и рост числа рабов на юге. Возможно его изобретение ускорило наступление Гражданской войны. Но мы не можем винить его в изобретении машины для изготовления хлопкового джина. Это был лишь путь к богатству.
В романе Фолкнера "Авессалом" Томас Сатпен говорит: " На юге для успеха вам нужно иметь только дом, кусок земли и ниггеров."
В этом отразился дух так называемой Алабамской лихорадки в 1820х, лихорадки Миссисипи в 1830х и Техасской лихорадки 1840х. Земли в этих местах были необычайно плодородны и очень дёшевы.
В начале девятнадцатого века казалось, что хлопковому процветанию юга Америки не будет конца. Это можно было сравнить с нефтяным бумом в период после второй мировой войны в Саудовской Аравии, Ираке, Иране, Эмиратах, Венесуэле или, позднее, России.
Когда страна обладает богатейшим ресурсом, которого недостаточно в других странах, то в сознании элиты этой страны развивается имперский комплекс.
Подобную же метаморфозу претерпела и элита юга Америки.
Начиная с 1820 по 1860 годы количество урожая хлопка каждую следующую декаду удваивалось. Хлопок стал главнейшим предметом экспорта.
К 1825 году юг Америки стал основным поставщиком хлопка в мире, питая индустриальную революцию в текстильной промышленности в Англии и в других странах.
В результате развития хлопкового бизнеса долина Миссисипи перетянула на себя политическое влияние, оттеснив к 1860 м годам Вирджинию и Южную Каролину.
В 1860 году именно выходец из долины Миссисипи Джефферсон Дэвис стал президентом конфедератов. Состояния делались в мгновение ока. Если, к примеру, в 1820 году у вас имелось пять рабов, хороший кусок земли в Алабаме, то лет через десять вы могли спокойно иметь пятьдесят рабов и раз в десять больше земли.
К 1860 году на юге насчитывалось примерно 400,000 плантаторов рабовладельцев. Количество это плавно менялось, так как многие, разбогатев, уезжали в более цивилизованные страны, например Францию и Англию.
По крайней мере, одна треть белого населения так или иначе имело основной доход с рабовладения. Две трети, не имея рабов, сами обрабатывали свои небольшие участки. Значительное число белых, не имевших ни рабов, ни земли, нанимались батраками к своим более удачливым соседям.
Одним из особенно удачливых плантаторов времён хлопкового бума являлся Джефферсон Дэвис. Он родился в небогатой семье, проживавшей в Кентуки, неподалёку от места рождения Авраама Линкольна.
Старший брат Дэвиса, Джозеф, отправился в долину Миссисипи и разбогател на производстве хлопка. Дэвис вскоре тоже отправился туда и очень быстро превратился в миллионера.
В 1860 году стоимость всех рабов юга превышала совокупную стоимость всех производств, железных дорог и всей инфраструктуры Америки.
Только совокупная стоимость всей земли превышала стоимость рабов.
Такой баснословно дорогой актив находился в руках богатейших и средних плантаторов юга, и здесь находится один из возможных ключей к разгадке причины коллизии юга с севером, который намеревался своими либеральными устремлениями изъять эти огромнейшие активы из собственности большой части южан.
[end of transcript]