Дёготь в окошке станет светлей и жиже:
Ночь пережил – тянулась безумно долго.
Печь растопляет. Пламя поленья лижет,
Треском прогнав из комнаты воздух волглый.
Пьёт из щербатой кружки чаёк неспешно,
Мочит сухарик, шамкает ртом беззубым:
«Бабка жива была бы, оно, конечно,
Было б куда как славно, куда как любо».
Ставит похлёбку в печку – пускай упреет.
Хрипло в часах кукушка напомнит: «Девять!»
Шапку, тужурку схватит – мыслишка греет:
«Дай-ка на почту – не угорать тебе ведь…»
Людно, светло там – тянет туда магнитом.
Справившись, нет ли писем, пугливей мыши
В угол забьётся. «Нет у него родни-то, –
Шепчутся бабы, – кто же ему напишет?»
Впрочем, его жалеют и прочь не гонят.
Дед не скандальный, тихо сидит, а спросят:
«Как поживаешь?» – Скажет: «А видел ноне:
Нету рябины – кислая будет осень».
Чаю нальют, бывает. Разговорится:
«С жаром скрываю печку, а всё прохладно».
Смолкнет и смотрит, только в глазах таится:
«Завтра опять погреться приду к вам, ладно?..»