Когда – какой-нибудь зимой –
все наконец умолкнут споры, –
неслышно явится за мной
карета-мягкие рессоры.
Она помчит меня туда,
Где ни жестоких нет, ни слабых,
на поворотах и ухабах
покачиваясь иногда.
И будет снег, и будет смог,
и ночь, и стук копыт по насту:
- Как жил ты,
как ты жил, сынок?
Как жил,
как жил,
как жил без нас ты?
В покрытой корочкой душе
такая вдруг пробьётся мякоть,
что мне захочется заплакать…
Но не получится уже.