Стихотворное изложение первой главы сказки
португальского писателя Жозе Гомеса Феррейры
«Чудесные приключения Жоана Смельчака»
Однажды, парень такой, жил,
По паспорту — Жоан.
На русский, стало быть, так лад,
Был отроду — Иван.
Тому же имени, под стать —
Джон, Йоган или Жан,
На ливерпульском языке
Немецких парижан.
Жил он в селе, с названием,
Прям скажем, предвзятОм:
«Поплачь и слёзы после сам
глотай свои потом».
Дремучий лес недалеко, —
Как заповедник был.
У слезоглотов про него —
ужасный слух прослыл:
Дракон, мол, там — презлющий,
По десять — ног и крыл.
Любой, кто его встретил бы —
до смерти б не дожил:
Как схватит — пятью лапами,
Которые — не мыл,
И скушает в два горла вас,
в противные семь рыл.
Объектов положение
Обычно таково:
С колючими заборами,
иль вроде бы того.
Отметим, в нашем случае —
Наличие стены.
Граница, как-бы, твёрдая,
была с той стороны.
Никто из местных жителей,
Туда не заходил.
И указатель даже,
никакой не подводил.
Прочней ограды — бремя их,
Привычное своё —
Постылое, тяжёлое,
но всё-таки — житьё.
В сравнении удобном,
Себя могли держать:
— Там чёрте что — не знаем,
и лучше бы не знать!
Достаточно лишь мнения:
— Дыра там, и плевать
— Не наше это дело,
чтоб нос туда совать!
Добавим к чувствам — страху,
Так, — толику, слегка.
К тому ж ещё, никто там,
из них не бЫл пока…
(Мы с вами вкруг да около,
Идём издалека:
Суть в этом — приключения
Ивана Смельчака).
Представьте, если с детства, —
С пелёнок, Ваша мать,
По поводу любому
будет страшно причитать!
Как смелым трудно вырасти!
Ведь легче — трусом стать,
Заставят люди старшие,
себя так «уважать».
Здесь, к слову, — в подтверждение
Родительских основ,
На землю лил всё время дождь,
и прям из облаков!
Плаксивой предысторией,
Гордясь, без дураков,
В садах стояли ИВЫ там,
во веки, всех веков.
Из маршей, самый траурный —
Любимый был. Тем боле,
Олимпиады Слёз, как Гимн —
он стал — по Горькой Доле.
На ней, чтоб грустью и тоской,
Им насладиться вволю, —
Друг другу клали соль они
на свежие мозоли.
По выходным, на скрипках
Стонали музыканты.
Хор носохлюпов жалобно,
в соплях — искал таланты.
В почёте находились,
Там лозунги педантов:
Чтоб ежедневный траур!
Из чёрных лент и бантов!
Однако, говорят ещё:
— «В семье — не без урода».
Довольный радостный Иван,
всем пёрся против хода.
Он как бельмо был, слИшком
ОтлИчен от народа:
Страданий ему — ишь, ты!
— вдруг надоела мода:
Был гОлоден — не унывал,
Когда болел — не плакал.
Всегда был весел от души,
и даже когда какал.
ДругИх — Иван не осуждал.
СупрОтив всех — не вякал.
Но вот заставить себя ныть,
— не мог никак, — хоть на кол!
По горло, он, порядками,
Как говорят, — стал сыт.
Смешно ему, но кажется, —
соплЯми дом покрыт.
Собрался, в общем, с мыслями,
И маме говорит:
— От грустности вокруг уже,
душа моя болит.
Пойду-ка, перелезу я,
За стенку. Разомнусь.
По лесу заповедному
немного пробегусь.
Здоровья только ради,
И сразу же вернусь!
А ныть-стонать, пожалуй,
я после научусь.
Мамаша — сразу в слёзы,
Да горькие, рыдать:
— Ах, как же так? Заставишь ты,
сынок, меня страдать!
И с воплями, давай на всю,
На улицу орать:
— Ой, не ходи! Стой, не пущу!
Послушай твою мать:
— Злодеев больше там,
Чем на лугу травы!
И все мечтают кровь испить,
да так — будь здоровы!
А коли двинешься туда,
И выйдешь из избы —
То, сей же час, я закажу
— тебе и мне гробы.
Напор такой родительский,
Для Вани не был нов.
Решив чего когда себе
— считай внутри готов.
Не препирался с мамой,
Не тратил лишних слов.
Был вечер, спать прилёг он,
а утром — был таков.
К ограде перед лесом,
Вплотную подойдя,
Не удивился надпись там,
такую вот, найдя:
« — Запрещено входить всем,
По жизни кто бродя,
В боЯзни не трепещет,
свой страх не соблюдя»
И в точном соответствии
Запрету самому:
«Оно было — до лампочки»
— указанным ему.
На текст предупреждения,
Во всю его длину,
Он нацарапал весело
— «бе-бе, хрю-хрю, му-му».
Затем, он разбежался
И за лозу схватился,
Потом за выступ на стене,
и сверху очутился.
Есть повод — сразу — сам себе,
За ловкость — помолился:
— Спасибо, дома был турник,
и навык пригодился.
Без подготовки —
Пять минут — и переход границы!
Так, например, проблем не ждут
— летают себе птицы.
Вперёд — он спрыгнул.
Проследим, незримо, (со страницы),
Себя, считая за орлов.
Ай да, с ним, — вереницей.
Иван, как будто в свой сарай,
Вошёл в темнейший лес.
Глядеть не стал по сторонам,
и сразу в чащу влез.
Минуту-две, а может пять,
Он взглядом привыкал,
Чтобы ботинком наступить
на почву, а не кал.
Глазами шаря в целине,
В кромешно-серой мгле,
Как в перископе — видит всё,
здесь будто в полусне:
Зевают птицы на ветвях,
Ползут улитки-белки,
И даже мухи к паукам
пришли на посиделки.
Разлился в воздухе кисель,
Пристала к Ване дурь,
На голову тяжёлая
— насела вялохмурь,
Бронёй — сковала руки,
А ноги — чугуном,
Он за пенёк споткнулся там,
и грохнулся бревном.
Пришлось себя за место,
Больное ущипнуть.
И заорал так громко,
что сам оглох чучуть:
— Эй, гномовеликаны!
Хоть чёрт вас упакуй!
На кой припёрся Ваня к вам,
в ваш сказочный кукуй!?
Есть кто-нибудь, кто может,
Сортир мне показать?
Где здесь у вас приёмная?
— Хотелось бы узнать!
Едва лишь завершил он
Свой позитивный крик,
Глядь, на его пути —
проход в лесу возник.
Поляна стала перед ним,
Наполненная светом.
Прищурился. Рукой, второй,
Прикрыл глаза при этом.
Вдох-выдох, отпустил он
Ладони от лица.
И видит — две дороги,
в различных два конца.
Одна из них — в асфальте,
С бордюром по бокам.
И с кирпичами битыми другая,
вся в колдобинах с крапивой пополам.
— Понятно, — сделал вывод,
Иван на ихний счёт
— Знать, первая — к Добру ведёт,
а Зло «крапивой жгёт».
— Поскольку, выкрутасы
Мифические здесь,
Я Фею, благородную,
хотел бы предпочесть.
Пускай волшебной палочкой
Подскажет выбор мне.
Явись, как полицейские,
— с мигалкой на коне!
Сработало. А может быть,
Совпало — не поймёшь.
Прелестное создание,
на первый взгляд, и что ж:
Идёт к нему Красавица,
С веретеном в руках,
Волшебной машет палочкой;
на шпильках-каблучках…
Да, всё как полагается,
Как Фею не узнать:
Поверх груди — жемчужины,
подчёркивают стать.
Коса волос — до пояса,
Фиалки — в голове.
Всё платье — с изумрудами,
а сбоку — дефиле.
Вот рядом та, приблизилась,
К знакомству невтерпёж.
Но наш Иван вдруг вежливо
— Мне кажется, ты врёшь!
(Небритая щетИна
у крали на щеках…)
— Да ты же ведь мужчина!
И тот ответил:
— Ах!
— Неужто, мне не веришь?
Я Фея — не маньяк!
И без меня вся сказка
пойдёт вперекосяк!
Он пропищал визгливым,
Фальшивым голоском,
Запутавшись руками
в наряде колдовском.
Иван расхохотался
Над Феем, — аж взахлёб.
Но извинился быстро
— не обижался чтоб.
Мужик, не препираясь,
Смутился, лишь слегка,
И пояснил причину такого парика:
— Черёд был мой, в дежурство
На вызов подойти,
Участок неухоженный,
поэтому — прости.
В волшебной канцелярии
Не станут разбираться —
Мы к перекрёстку двух дорог —
обязаны являться.
А в нашем офисе- лишь я,
Да фея престарелая,
С радикулитом — за сто лет,
к дивану приржавелая.
Я там посыльный, как курьер.
Но знаю заклинания.
Хочешь — в мышонка превращу?
Придумывай задания!
— Я верю. Но такой талант… —
Куда сейчас он делся?
Волшебный маг когда ты сам,
зачем переоделся?
— Есть в Тайной Конституции
Параграф несомненный:
Возможно видимость придать,
но смысл — не переменный.
Наш пол — как суть, поэтому —
Естественный момент.
Студент-волшебник буду я,
или уже доцент —
Легко и запросто тебя,
В кота мне превратить.
А в кошку — нет. Могу фасад
снаружи я, лишь только извратить.
— Примерно…, ладно, понял —
Ты любишь припудрИть.
Куда теперь подскажешь,
педали мне крутить?
Табличек — нет, и знаков…,
Раз ты здесь — как вратарь. —
Что выбрать? Подскажи мне,
дежурный секретарь?
— Про лучшее расскажут
На рынке коммерсанты,
Когда имеешь зрение,
то разберёшься сам ты.
— Я вижу, что удобней
Здесь поступить вот так! —
И, в сторону Асфальта
направил Ваня шаг.
Не сильно доверяя,
Подобной простоте,
Считая, что не страшно,
всё пробовать везде.
— Стоп! Парень, погоди-ка,
Не торопись так рьяно —
Порядок соблюсти!
— Оповещу охрану.
И деятель культуры,
Волшебного погоста
Из кобуры под платьем
— достал мобильник просто.
— Формальность, извини брат
— Машину подадут.
Будь счастлив! —
И верзила, исчез из вида тут.
К Ивану — без водителя,
Подъехало авто.
Руля в машине не было,
большой диван, зато.
Техническое чудо
Бесшумно завелось.
Он сел. И оно молнией
— в дорогу понеслось.
В поездке укачало
Его совсем немного.
Мгновенье, — встали у дворца,
у самого порога:
Без Окон — перед Ваней — Куб,
Из белого гранита,
Размером в стоэтажный дом,
и дверь внизу открыта.
Перед подъездом, на пеньке —
Топор. И цепь лежит,
Играет свет на кандалах
и золотом искрит.
— Чтоб это могло значить? —
Подумал Ваня вслух,
Остановившись рядом
— так метрах, где-то в двух.
Ответ представился ему
Немыслимым сперва:
У встречно шедшего к нему
— пропала голова!
Глаза и губы — в животе —
Неполночеловек:
Пустой и равнодушный взгляд…
полуприкрытых век,
Во рту –сигара,
Только вот … —
Нет головы!
— Взамен живот.
Сквозь зубы
Этот неприятный тип
Гнусавым голосом бубнит:
— Да пусть пребудет тупость
И сказочный покой
Во веки твои вечные,
наш гость предорогой!
Готов-ли к операции?
Иван, с тревогой: — Ой!
— Не в курсе.
И, простите, не знаю. А к какой?
— В наш Путь ведут условия:
Чтоб Счастье получить,
Ты добровольно должен нам,
две вещи подтвердить:
— Во-первых, дай согласие —
С плеч — голову снести,
Чтоб ни о чём не думалось
и вшей в ней не пасти.
А во-вторых, наденешь сам
Вот эти кандалы:
В алмазах и с орнаментом,
достойным похвалы!
— Спасибо, — буду звать тебя —
«КурюПлююИем», —
В словах соображение
отсутствует совсем!
Зачем тогда мне будет
Цепочки красота? —
Ведь с головой исчезнет
у жизни полнота!
Тебе представить нечем,
И не Чем смысл понять :
Когда желудок главный,
то суть не воспринять!
— Да я живу — не парясь,
Курю, плюю и ем.
Мне понимать не надо,
не выгодно, — зачем?
Мы — чик! — И устраним твой
Проблемный элемент.
А рот с глазами — на живот,
— перенесём в момент!
Переживанья — лишние!
Забудешь боль и голод.
Не станет их в тебе!
— Решайся, пока молод!
— Спасибо, благодарен
За то что поделился.
Наглядным своим видом
— реально пригодился!
Пускай не буду сыт я,
Но как-нибудь устроюсь,
Есть у меня уверенность,
и сам побеспокоюсь.
— По правилам Порядка
Из внутренней статьи
Сто сорок два — пятнадцать
— тире-ноль двадцать три
Параграфа Восьмого
Подпункт Сто Двадцать Пять
— Мозги через соломинку, —
есть версия, изъять.
— Для тех, кто за границей,
На службе состоит,
Для дипломатов, скажем,
Где важен внешний вид.
Со стороны посмотришь —
На месте голова,
Внутри, хоть Полный Ноль на Ноль,
А сверху — Дважды Два!
— С успехом на вершине
Твоей простое свойство —
Иметь в пределе радость
от кишечного расстройства.
Чем овощем безмозглым
Довольство излучать —
Я предпочту и Горе,
И Радость ощущать!
— Не торопись! Дослушай!
Приставим тебе мяч!
Или арбуз! — Что хочешь!
— Всё может наш ГлавВрач!
Иван определился
На выборе своём —
Обратно шёл к дороге той,
с разбитым кирпичом.
Вернувшись к перекрёстку,
С восторгом ощутил,
Что разрешил сомнения,
в которых раньше был.
— Теперь — сказал он лесу
— Я знаю, что хочу!
Любые испытания,
ещё — пусть получу…
— Не выберу я счастье
На этакий манер, —
Ценою удовольствия
от безголовых мер.
Ступая в путь тернистый,
Решил он твёрдо впредь,
От злополучий всяких
стараться не реветь.
А ужасы и страхи —
Пусть будут, — наплевать,
Так в жизни интереснее
всё преодолевать!
***************************
Полностью с продолжением "Про Ивана Смельчака" опубликовано в книжке "Песочница",
её можно получить здесь - https://ridero.ru/books/pesochnica_1/
и здесь, в книжке "Про Ивана Смельчака" с иллюстрациями -
https://ridero.ru/books/pro_ivana_smelchaka/