Там, где несказанное слово –
по умолчанию внутри,
разносит ветер дух еловый,
что зелен, колок, смолянист.
В густом пространстве вязкий воздух
полощет горло. Золотой
огонь пылает; искры-звёзды,
сгорев, становятся золой.
В застывшем взгляде птицелова
сквозит нездешняя тоска,
кусок небес отлакирован,
под небесами склон покат.
Давно подрезанные крылья
зарубцевались, капюшон
на лоб надвинут. Тянет пылью,
а голос птичий отражён
от голубого изголовья
перебродившего ручья.
Осиротелые гнездовья,
себя лишившие чутья –
в них осень в красном балахоне
уже мерещится ловцу,
где осторожный клинтух молит
о лёгкой смерти, но к лицу
всё ближе чёрные ладони...
И не пытаясь говорить,
стальную клетку Дый обронит –
во искупление любви.