ЛЕКЦИЯ 3
Профессор Дэвид Блайт: В своей речи за некоторое время до исторического съезда депутатов Вирджинии в Ричмонде (1861 г.) после обстрела форта Самтер, новоизбранный - или скорее назначенный - вице-президент Конфедерации Александр Стивенс выступил с речью, которая вошла в историю под названием "Судьбоносная Речь."
Александр Стивенс, уроженец штата Джорджия, рабовладелец, близкий друг Авраама Линкольна, сказал в своей судьбоносной речи: " Африканская раса является низшей по отношению к белой расе и потому её подчинение белой расе является вполне обоснованным. Чернокожий не является ровней белому, и никакие гуманные законы и институты не сделают его равным белому человеку.
Таким образом наша экономическая система основана на непреложном законе природы, предначертавшем подчинённое положение чернокожих."
Вообще, по моему мнению, всегда следует с настороженностью относиться к заявлениям людей, которые они пытаются обосновать детерминизмом природы.
Прежде чем начать войну в защиту чего-либо и для того чтобы поднять других на войну в защиту чего-либо, необходимо обосновать это что-либо.
Сегодня мы поговорим о том какими аргументами пользовались защитники рабовладельческой системы.
В 1837 году Алексис де Токвиль опубликовал свою известную книгу " Демократия в Америке" после своего девятимесячного путешествия по Америке.
В этой книге в том числе есть описания того как Токвиль пересекает реку Огайо, из Огайо в Кентукки, из свободной земли на рабовладельческую территорию, из свободного штата в рабовладельческий штат.
Три четверти времени путешествия Токвиль провёл на территории севера.
Когда он пересёк реку Огайо в Кентуки, он написал своему отцу: "Впервые предоставляется возможность исследовать какое воздействие оказывает рабовладение на общество.
Я наблюдал на правом берегу Огайо кипучую деятельность, развитие промышленности, уважительное отношение к труду. Стоило мне перебраться на другой берег и я как будто оказался в некой древней цивилизации. Нигде не видно предпринимательской активности, не ощущается намёка на предпринимательский дух; кругом тяжёлый, изнурительный, подневольный труд, позорно ускоряемый хлыстами надсмотрщиков. Белые проводят дни в скачках, охоте, курении кальянов, пьянстве и прочих грубых развлечениях.
Чернокожие всё своё время проводят согнувшись в работе, и даже ложатся для короткого сна в согнутом положении.
Однако белая элита юга представляет собой подлинную аристократию, сочетающую в себе массу предрассудков с высокими чувствами и устремлениями.
Также в вопросах чести южане выказывают деликатность и утончённость, которых не встретишь у северян. К тому же южане искренние, гостеприимные и многие вещи ставят выше денег."
Апологетам рабовладения такая характеристика пришлась очень по душе.
Сторонники рабства в качестве основной претензии к северянам выдвигали тот факт что, по их мнению, север воплощал в себе злобный, жестокий, алчный, хищный и агрессивный капитализм.
Далее Торквиль с печалью замечает: " На юге очень мало церквей и почти нет школ; всё общество в целом и каждый индивид кажутся совершенно бесплодными; север, скоро поглотит юг, так как север развивается, богатеет и наполняется людьми, юг пребывает в застое и беднеет."
Это замечание Торквиля мы не считаем верным, исходя из того что мы располагаем другими данными о богатстве и экономике юга, но таково было впечатление Торквиля во время его путешествия.
Тем не менее, он приходит к следующему заключению: " Рабство ожесточает чернокожих и разлагает белых. Человек создан для чего- то лучшего чем рабство."
Мы знаем что юг Америки не являлся единственным местом, где процветало рабство. Мы знаем Древнюю Грецию и Римскую Империю, Бразилию вплоть до восемнадцатого, девятнадцатого века, Карибский район - великие сахар добывающие империи Вест-Индии под эгидой французов, англичан, голландцев, испанцев.
Также имело место очаговое рабовладение в Африке до прихода европейцев и его большее распространение после их прихода, особенно после регуляризации Атлантической работорговли.
Некоторые местные рабовладельческие общества существовали в Восточной Африке до восемнадцатого, девятнадцатого века.
Рабовладение существовало в некоторых районах мусульманского мира, арабского мира.
В своём расцвете рабовладение было очень выгодным и потому объективно оно препятствовало технологическому прогрессу.
Количество рабов в рабовладельческих обществах обычно варьировалось от одной четверти от совокупного населения до половины, а иногда и больше.
У историков вызывает большие споры время, когда юг Америки оформился как рабовладельческое общество. По моему мнению, окончательное формирование приходится на период 1820х или 1830х годов.
В 1808 г. Америка по разнообразным причинам вышла из международной торговли рабами. Но рабовладельцы из Южной Каролины, Джорджии и Луизианы хотели возобновить участие Америки в международной работорговле. Особенно активными их попытки были в 1850х годах.
К тому же ещё они отчаянно желали аннексировать Кубу,но это им оказалось не по силам.
Поскольку международная торговля рабами в Америке была запрещена, то очень бурно развивалось местное рабовладение.
По сути юг Америки являлся единственным рабовладельческим обществом, в котором прирост количества рабов осуществлялся естественным образом.
Между 1810 и 1820 годами, период ожесточённых войн Франции в Европе и России, 137, 000 американских рабов насильно перегнали из Северной Каролины в Алабаму, Мисиссиппи и другие западные регионы.
За сорок предвоенных лет около двух миллионов рабов было продано для обеспечения нужд растущей хлопковой империи на юго-западе. Около двух третей этого количества прибыло из восточного побережья или верхнего юга в Алабаму, Луизиану, Мисиссиппи, Техас, Арканзас и другие
Около двух третей эти рабы продавались в открыто посредством финансовых спекуляций, составлявших огромную внутреннюю торговую систему.
В 1830х и 1840х годах в Чарльстоне, Южной Каролине, имелось около ста крупных работорговцев, наживших состояния на торговле рабами. Их объявления и реклама выходила в ежедневных газетах. В собственности этих работорговцев имелись магазины и тюрьмы.
Ричмонд, Вирджиния, например к 1840 году стали крупнейшими центрами работорговли.
Одним из самых успешных и богатейших работорговцев был Гектор Дэвис, который имел собственное огромное здание с аукционным залом, где ежедневно бойко шли торги.
Также он владел огромной тюрьмой, где содержались рабы.
У Гектора Дэвиса была огромная бухгалтерия с огромным количеством конторских книг.
Одна из таких книг после гражданской войны оказалась в Чикагском историческом обществе, переданная туда Иллинойским полком юнионистов.
По этой книге можно судить о порядке цен на рабов и о системе торговли. Так например, четырнадцатилетний подросток был куплен Гектором Дэвисом за девятьсот долларов. Подросток оказался смышлёным и Гектор Дэвис определил его в помощники организовывать ежедневные аукционы. Но по прошествии шести месяцев что-то не понравилось Гектору Дэвису в поведении подростка, и он выставил его на этот же аукцион на продажу.
Его купил за тысячу долларов хлопковый плантатор из Алабамы, который дважды в год приезжал в Ричмонд с целью покупки рабов.
Проработав на хлопковой плантации некоторое время, юноша был продан в третий раз уже за две тысячи долларов
Судя по бухгалтерским отчётам Дэвиса, доход его от торговли рабами за неделю доходил до ста двадцати тысяч долларов.
Цена здорового подростка мужского пола в 1860 году колебалась в пределах тысячи долларов - в пересчёте на нынешний курс доллара это примерно стоимость нового автомобиля Тойота Кэмри.
Многие дети рабов на территории верхнего юга и восточного побережья в период с 1820 по 1860 годов продавались не достигнув десятилетнего возраста, отдельно от родителей.
Кроме расовой дискриминации, тезисы которой озвучил вице-президент Конфедерации Александр Стивенс в своей "Судьбоносной речи", апология рабовладения и работорговли опиралась на экономическую целесообразность.
Объявления в газетах были коммерческой рекламой или деловыми предложениями, типа: " Требуются негры. Готов заплатить высшую цену за молодых, крепких негров с хорошими зубами и кротким нравом."
Речь идёт здесь не о людях, а товаре с описанием его желаемого качества.
Сохранились некоторые письма работорговцев, выдержки из которых говорят сами за себя: "Я вчера отказался покупать двадцатилетнюю девушку с крепкими зубами за семьсот долларов, но если ты думаешь, что семьсот это хорошая цена за неё то я возьму." " Я купил мальчика по имени Исаак за тысячу сто долларов, но он стоит этих денег, он обучен отлично готовить, убираться по дому, он отлично управляет экипажем. К тому же он искусен в отделочных работах в доме и ещё хорошо играет на скрипке. Иногда мне приходит в голову мысль, что он гений и что он умнее меня."
Я думаю, что апологетам рабовладения неприятно было бы видеть это письмо в газете.
В фундаменте апологии рабовладения лежит узкое консервативное мировоззрение.
Я имею ввиду Буркский консерватизм в основе которого лежит система взглядов Эдмунда Бурке, заключавшаяся в том, что мир устроен так как устроен и все попытки людей вмешаться в это мироустройство только вредят и вносят хаос.
Эта система взглядов оправдывает поддержание естественным образом сложившегося общественного устройства.
Природа, Бог или эволюция создаёт людей для каких-либо определённых целей и каждому в этой жизни предписана конкретная сфера деятельности. И ничего хорошего не выйдет если кто-то будет браться за то что ему не предназначено.
Это органическая концепция мира. Человек должен подстраиваться под природу, а не природу подстраивать под свои взгляды.
Недаром Александр Стивенс в своей речи в одном абзаце дважды упомянул слово "природа."
Это мировоззрение есть отражение идеи фикс любого консерватизма - стабильности. Это одна из причин почему южане не любили реформаторов и считали аболиционистов опасными. Они подрывают общественный порядок. Они критикуют общественное устройство, имея дерзость, судить о нём с точки зрения добра и зла. Такая позиция не согласуется с понятиями чести и долга, горячую приверженность к которым испытывают или позиционируют сторонники консерватизма. Это мировоззрение основано на уважении к традиции и жёстком контроле. Согласно этому мировоззрению, общественные институты нормально могут развиваться только медленно и постепенно и не терпят резкого вмешательства воли людей.
Причём это мировоззрение вовсе не обуславливается невежеством. Многие белые рабовладельцы юга, так же как и северяне, были наследниками эпохи просвещения. Быть консерватором вовсе не значит быть невежественным и необразованным, а означает лишь смотреть на вещи с иной позиции под другим углом зрения.
Вы можете быть очень образованы и умны и верить в разум, но при этом вовсе не быть романтиком, верящим в возможность морального совершенства людей.
Даже глубокие органические формы консерватизма не являются абсолютной антитезой просвещению.
Хотя апологеты рабовладения и до и во время войны заявляли как в устной, так и в письменной форме, что юг воюет за свободу и всячески выражали своё почтение этому понятию, они всё же полагали, что свобода должна уравновешиваться порядком. Порядок же в свою очередь обеспечивается жёсткой иерархией людей в обществе, строго предписывающей каждому его члену своё определённое место.
Они комментировали Декларацию Независимости Томаса Джефферсона словами: " Люди рождаются уже неравными." Свобода, по их мнению, должна согласовываться и балансироваться традицией. Свобода должна принимать в расчёт мир только таким каков он есть, а не таким каким ему якобы надо быть.
В этом они кардинально расходились с точкой зрения аболиционистов севера.
Южные апологеты рабовладения были склонны на первый план выдвигать обязанности людей, а не их права.
Они полагали что мир зиждется на вечной борьбе между человеческой автономией и человеческой зависимостью от другого.
В 1826 году один из маститых сторонников рабовладения писатель Эдвард Браун сказал: " Рабство является необходимой ступенью развития общества от варварства к цивилизации."
По его мнению, рабство являлось единственным возможным способом поддержания общественного порядка, построением экономики, путём максимизации возможностей тех, кто заслуживает этого, за счёт использования тяжёлого ручного труда тех, кто не заслуживает.
Защитники рабовладения очень часто трактовали историю совершенно иначе нежели противники рабства.
Приверженец рабовладельческой системы писатель Томас Дью написал книгу в качестве отклика на дебаты в Вирджинии 1831-32 годов по вопросу о том стоит ли переписать конституцию. И они прямо оказались перед вопросом о планах постепенной отмены для штата Вирджиния в 1831 и 32 годах. Они собирались переписать конституцию - глобальное событие в истории юга.
Толчком к дебатам послужило восстание Ната Тёрнера, произошедшее в октябре 1830 года. Дью откликнулся на все эти события своей статьёй, в которой выступил в защиту рабовладения, и эта статья стала азбукой для последующих апологетов рабства.
Дью писал: " Для всякой вещи есть своё время, и ничего в этом мире не должно свершаться преждевременно."
В качестве одного из оснований правомерности рабства его апологеты выдвигали Библию.
Они ссылались на Ветхий Завет, пытаясь доказать, что рабство древний и весьма почитаемый вид общественного устройства. Все достойные внимания цивилизации прошли через период рабовладения. Читая Библию, вы можете воспринимать Иеремию, Исаию и некоторых из великих пророков Ветхого Завета в некотором смысле как защитников рабства. Таким образом проводится мысль о том что рабство освящено.
В Новом Завете мы также можем найти такие оправдывающие рабство выражения как "рабы, будьте благочестивыми и покорными" или в версии Кинга Джеймса "Рабы, будьте послушными своим хозяевам."
Рабство часто упоминается в Библии, но трактовать эти выражения можно как в защиту рабовладения, так и против. История также привлекалась для апологии рабства. Так часто ссылались на то что рабство являлось необходимой экономической базой для образования и существования великих цивилизаций.
Рабство являлось мотором всех великих империй, богатства, процветания и величия. Рабские цивилизации давали миру таких великих мыслителей как Цицерон и Платон.
Апологии рабства не чужды понятия естественного закона естественных прав, прав в силу рождения, прав от бога.
Идеологи рабства были сторонниками идеи естественного права, природного права, но они взяли у Джона Локка то что им было по душе, а на то что не нравилось закрыли глаза. И главной матрицей идей об общественном устройстве в мире они считали не природное равенство, а природное неравенство.
Также существует целый ряд экономических обоснований рабства, которые по сути своей крайне циничны
Одним из такого рода апологетов был Джеймс Генри Гаммонд, писатель, а также плантатор,имевший большое количество детей мулатов.
Он являлся как бы воплощением цинизма, заключённого в рабовладении.
Он писал: " Нечего рассуждать морально или аморально владеть рабами, поскольку закон позволяет это, и нас не должно беспокоить каким образом случилось так что почти вся нация чернокожих превратилась в рабов. Мы не можем себя ни в чём упрекнуть, так как мы честно и открыто их покупаем, получаем в дар, в наследство и т.д. Странно слышать когда говорят, что человек не может быть собственностью другого человека. Видимо так говорят те кто не знает истории, которая ясно показывает что так было так есть и так будет."
Ну спасибо, Генри Гаммонд, просветил.
Были и такие рабовладельцы, которые ощущали укоры совести и смутное беспокойство относительно моральной стороны рабовладения.
Одним их таких был Чарльз Колкот Джонс, хлопковый и рисовый плантатор на юге саванны. Он и члены его семьи очень любили писать и получать письма. Многие из этих писем были опубликованы в книге "Дети Гордости."
Также об этом семействе Эрскин Кларк написал книгу под названием "Место Обитания."
Чарльз Колкот Джонс являлся высокообразованным человеком. Он отправился на север и некоторое время изучал теологию в Йельском университете. Затем он продолжил обучение в Андоверской духовной академии, где потом преподавал и находился под влиянием теологов Новой Англии.
И он часто писал письма своей невесте по имени Мэри, которая вскоре стала его женой. В его письмах чувствуется обеспокоенность его статусом рабовладельца. Например, в одном из писем он пишет: " Я пребываю в нерешительности в вопросе следует ли мне продолжать владеть рабами. Сам принцип рабовладения порочен. Но передо мной встаёт вопрос: в моих сегодняшних обстоятельствах, с тяжким грехом в душе, который мне перешёл по наследству от отца, послужит ли освобождение моих рабов их дальнейшему благополучию и благополучию всей общины чернокожих? Что будет большим благом для рабов: держать их в своём владении и обеспечивать им неплохое содержание или дать им свободу, но никаких гарантий относительно их будущей судьбы? Мне интересно что ты думаешь по этому поводу."
И во многих других письмах, которыми обменивались Чарльз и Мэри, постоянно присутствует тема осуждения рабства. Однако это ни к чему не может привести: он так и остаётся рабовладельцем со своими сомнениями и чувством вины. Он не видит смысла в освобождении своих рабов пока существует рабство как система, а для успешной борьбы с последней он не видит реальных путей.
Вместо этого он вырабатывает свою весьма противоречивую теорию о том как использовать систему рабства для помощи чернокожим. Он намерен улучшать их условия, создавать приемлемые условия труда для того чтобы труд становился для рабов не в тягость, а в радость. Одним словом, не видя возможности отмены системы рабства, он предложил теорию его усовершенствования.
Некоторое количество совестливых рабовладельцев приходили к той же позиции что и Чарльз Колкот.
Писатель Уильям Гарпер писал в своей книге: " Человек рождается для подчинения так называемому злу. Всё наше существование в этом мире сводится к постоянной и бесплодной борьбе с обстоятельствами нас не устраивающими. Человек путает добро со злом и, сам того не ведая, становится злом, и единственное что человеку остаётся это выбирать наименьшее из зол и таким образом смягчить тяжесть своего положения. Любой общественный институт представляет собой одновременно и добро и зло и разница между ними зависит лишь оттого с какой стороны на него смотришь."
Джеймс Генри Гаммонд развивал далее эту мысль: " Главная проблема северян заключается в том что они никак не могут понять, что мир может быть устроен таким и только таким образом, нравится нам это или нет; в основе его лежит закон природы, в силу которого одни повелевают, другие подчиняются. Северяне постоянно болтают о том каким мир должен быть и ни в какую не хотят замечать каков мир на самом деле."
Харпер писал о Джефферсоне
" Уже не в первый раз я замечаю, что люди с чрезвычайной уверенностью могут повторять некие максимы или сентиментальные фразы как самоочевидные или общепризнанные истины в то время как они либо явно фальшивы, либо при скрупулёзном исследовании обнажают свою полную бессодержательность. Несмотря на наше уважение к этому важному документу, который провозглашает нашу независимость, невозможно не отметить того факта, что положения этого документа фальшивы, извращены и бессодержательны. Например: "Все рождаются свободными и равными?" Не было бы более правдивым сказать, что ни один человек не рождается свободным, и любые два человека уже изначально не равны друг другу? Младенец рождается абсолютно беззащитным и абсолютно зависимым от другого человека."
Джордж Фицхуг, один из самых влиятельных защитников рабства, в своей "Социологии Юга", изданной в 1854 году, писал: " Негр, по сути, это большой ребёнок и потому им нужно руководить как ребёнком. Хозяин выполняет по отношению к нему функцию родителя и наставника. Негр должен быть пойман, приручён и приучен к домашней работе. Мы видим что рабство установлено богом или людьми в силу его воли, как например, в случае Моисея и Джошуа.
Нигде в Ветхом и Новом Завете мы не находим осуждения этого института, а наоборот, часто встречаем признание и одобрение: "Люди при рождении не наделяются равными правами. Более правильным было бы сказать, что одни рождаются с сёдлами на спинах, а другие рождаются обутые в сапоги со шпорами чтобы ездить на них."
Также существовала ещё и утопическая теория апологии рабства, которая лучше всего была представлена в творчестве писателя Генри Хью, проживавшего в МисиссипПи.
Он был весьма странным, эксцентричным типом. Он жил одиноко и вёл дневник. Он выработал теорию, которую назвал "Варрантеизм."
Он сказал что рабы являются на самом деле не рабами, а подопечными, и даже бременем, возложенным на рабовладельцев для того чтобы они заботились о них, защищали и совершенствовали.
В отличие от других апологетов рабовладения, Генри Хью верил в сильное центральное государство. Он поддерживал жёсткую систему налогообложения.
Он выдвигал идею создания институтов, единственным назначением которых будет усовершенствование навыков рабов в ремёслах и различных иных работах. Генри Хью стоял за чистоту расы. Он выражал опасения, что смешанные браки приведут к ослаблению интеллектуальных способностей белой расы. Более того, он настойчиво рекомендовал белым не приходить в телесное соприкосновение с чернокожими, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу. Произведения Генри Хью не были особенно популярны, и, наверное, можно сказать к счастью.
[end of transcript]