Извилистая речка Чурук-Су (что означает «мутная» или «грязная вода»), протекающая к югу от нашего небольшого крымского городка, к началу сентября изрядно пересохла. Она не отличается шириной и глубиной, а потому не в меру жаркое лето этого года, достигшее апогея в августе, иссушившее до невозможности всю окружающую природу, добралось и до неё, превратив речку в небольшие болотца. В них и вокруг них кипела довольно бурная жизнь, в которой наибольшей активностью отличались, конечно, лягушки, различающиеся не только размерами, но и разнообразной окраской: светло и тёмно-серые, почти чёрные, зелёные разных оттенков, светло-серые с зелёной вертикальной полоской на спинке. Одни нежились, растянувшись на водной поверхности, другие почти полностью находились в воде, выставив наружу пучеглазые головы. «Любители коллектива» сидели рядышком на берегу или возлежали на небольшой доске, почти перекрывшей болотце. Они совершенно не квакали и не издавали вообще какие-либо звуки, но, очевидно, вполне понимали друг друга, общаясь на каком-то не улавливаемом нами языке, при этом поворачивая к друг другу свои головы.
Я шёл вдоль Чурук-Су, фотографируя её русло, раскидистые ивы и высокие пирамидальные тополя. Однако не отставлял без внимания и остатки речки и её обитателей. Когда я слишком близко подходил к болотцу, некоторые лягушки, особенно молодые, делали вид, что пугаются и ловко, как заправские пловцы, ныряли в воду. Иные же, особенно те, что возлежали на доске, похоже, меня не боялись вовсе и были абсолютно не против фотосессии.
Берег, располагавшийся напротив меня и поблизости к болотцу, был слегка обрывист. Почти у его верхнего края, в обнажении грунта, виднелась горизонтальная цепочка больших камней, которые мне захотелось сфотографировать, а по краю — росли высокие и колючие растения- «медоносы», над которыми кружились бабочки.
Я только успел направить объектив фотокамеры на каменную «цепочку», как вдруг с одного из «медоносов», с шумом, сорвалось наземь какое-то существо.
— Птица! — мелькнуло у меня в голове.
Затем последовала более разумная мысль:
— Если это птица, то почему она не взлетает, и вообще, что ей делать на таком колючем растении?
Я навёл объектив камеры на растение и движением рычажка приблизил объект...
Каково же моё было изумление, когда под «колючкой», на траве, я увидел четырёх больших серых лягушек, замерших и неподвижно глядевших вверх, на ветви растения. Со стороны они напоминали несколько обычных камней или кочек. Вдруг на одну из ветвей «медоноса» присела красивая, крупная, оранжевого цвета бабочка. И в тот же момент с необычной скоростью и на неожиданную высоту, почти в метр, просто взлетела одна их квакш, ловко схватив ртом бабочку, а затем с шумом шмякнулась вниз, скользя по веткам «медоноса».
Это было потрясающее зрелище, которое, увы, не удалось зафиксировать на фото, в силу почти молниеносности исполнения!
Разумеется, я знал, что лягушки питаются различного вида насекомыми, в том числе — живущими в водной среде, но никогда не предполагал, что они такие умелые охотники за столь крупными крылатыми на суше, да ещё с исполнением виртуозных прыжков. Внешняя неуклюжесть этих созданий, как будто, не предполагала такой оперативности. Удивляло и другое: растения были несомненно колючими, и, совершая «полёт» за добычей, лягушки, конечно, в той или иной степени травмировались о колючки.
Воистину: век живи, век познавай!
Между тем, квакши неподвижными комочками продолжали сидеть под колючим «медоносом». Вдруг, словно по команде, они все изменили положение и вновь замерли. Вероятно, долгая неподвижная поза требовала изменения. Необычная охота продолжалась...
Старый Крым, 9 сентября 2015 г.
ОПУБЛИКОВАНО: Рассказы и сказки феодосийских писателей «Тишкин подвиг» - Феодосия, 2017. – С.45-46.