Мне за искренность все прощали.
Даже самый банальный блеф,
безответственность и детали,
что ломаются, отболев;
нежелание прятать мысли,
неумение жить без драм,
груз тщеславного коромысла,
что ломает напополам;
ведра боли, в которых смеха
не найти за соленым дном...
Переломанность не помеха,
если нервы вязать узлом.
Мне прощали снега и сырость,
трепет желчи и бодрость сна.
И за что же, скажи на милость,
снисходительна так весна?
Языком изучив аорту,
и прощая мне все грехи,
отпускает второго сорта
безобразнейшие стихи.
Мне друзья (и порой напрасно)
говорили, что я поэт.
Но со временем стало ясно -
время есть, а поэта нет.
И не будет. Но будут рифмы
(если рифмам не станет лень).
И останутся мне молитвой,
как от скошенных деревень
завсегда остаётся печка.
В этом сила и соль земли.
В печке будут трещать словечки,
второсортные, но мои.
Апрель-май'17