Из устрашающего океана пасмурного неба
выныривают металлические сапсаны рвать жертв.
Рябые мостовые.
Тёмное радение смертей вокруг пылающих складов.
Тени - поводыри воплощённых теней,
бредущих безумно,
громоздится,
седлает несносимый мор.
Обломки,
осколки,
осколочные.
Колокола бы на ружья.
Застыли и спеклись капли последних трамваев.
Городские морги слились в морговый город.
Мясные лавки изрезанных лошадей вдоль проспекта.
Иконы бы жарче.
Тощая Мадонна
бессильной иссечённой лезвием грудью
кормит кровососущий кулёк.
В парадной бурый лёд поедает шерсть
забитого в угол громадного зверя
из содранных шкур.
Тихие смерти на скамьях запустелых садов.
Средь белого песка под сфинксами
готовится погребальный ритуал,
мумии в простынях,
тряпичные ушебти у меньших,
мёрзлые уста не отверзть.
Снега зёрна,
льда хлеб,
ребята-шкворчащие поросята.
Куболитры вспеняющегося
костистого трупа трупов,
навал на навале;
чёрное, белое, красное
гнездовье крыс.
Выморочные квартиры –
вымороженные бани по-чёрному,
миры книг и ветошь - одна копоть.
Недорубленный шкаф у постели – надгробие.
Ангелов бы запечь.
Волковская хтонь слепая и прожорливая
одна накормлена с вил досыта.