Дистанционное управление. Продолжение. Н-ф рассказ (Любовь Соколина) / Стихи.ру

            ДИСТАНЦИОННОЕ УПРАВЛЕНИЕ

            Часть 2. ВРЕМЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Вот, значит, после той "рыбалки" наказали меня за вольность по всей строгости и вновь отправили
на Землю. Для меня это было наилучшим решением: на Земле, с её количеством воды на планете, для нас,
Водяных, просто рай. Но теперь мне раз и навсегда был вменён человеческий облик, правда, в случае
опасности для жизни, разрешались видовые трансформации. Ещё я был навсегда лишён связи с другими меж-
галактическими системами. Суть наказания состояла в том, что в любых ситуациях я обязан был оставаться
"Человеком". Что это значит, именно эту суть, я должен был постичь ценой своей жизни на чужой пла-
нете. При этом, меня, Избранного, лишили своих сверхспособностей, но кое-какие преференции оставили.
Вообще, обо мне как бы на время "забыли". Лишь периодически проводились проверки, существую я ещё или
нет, чем занимаюсь, как себя веду в разных ситуациях, но кто и каким образом проводит эти проверки -
я не знал. Для меня началась другая, "новая жизнь".

Определили меня в хорошую, добропорядочную человеческую семью, в которой я родился в качестве брата-
близнеца человеческого детёныша. Мы вместе росли, играли, воспитывались и учились,-- до 15 лет, до 8-го
класса обычной человеческой средней школы. В 8 классе у меня стали проявляться некоторые "удивительные"
таланты и способности. Я лучше всех учился, особенно мне давались математика, физика и химия; был пер-
вым в разных соревнованиях и конкурсах; ставил рекорды во всех без исключения видах спорта; хорошо ри-
совал, пел, танцевал, писал стихи, мог играть на всех музыкальных инструментах; и за что что бы я не
брался, всё выходило у меня лучше всех. Но меня это не радовало. Восторженное умиление и постоянное
восхищение моими успехами со временем всем приелось; потом стало раздражать, что породило злобу и за-
висть к моей личности; а в конце концов, они как-то всем стали безразличны. Меня, как все мои награды
и медали положили "под стекло", "поставили на полку". И остальные мои сверстники стали восхищаться
лучшими, выбранными из своей среды, из землян, забывая обо мне и о моих некогда таких громких, достиже-
ниях. Странно, но я как бывший кумир фактически превратился если не в изгоя, то в некий фантом, призрак,
сказочный персонаж. Со временем мои необыкновенные рекорды и успехи тоже обесценились, превращаясь в мифы
и небылицы. А "действующим" кумиром и всеобщим любимцем стал Мишель, мой якобы "брат-близнец", с кото-
рым я с колыбели непроизвольно делился всеми своими чудесами, а он по мере своих сил, впитывал их, как
губка. К своему 17-летию я и Мишель подошли, находясь примерно в одном диапазоне возможностей. Я видел,
наблюдал и оценивал становление "Миши", а вот то, что мои силы мало помалу убывали, я заметил не сразу.

Когда нас перевели в последний класс нашей школы, меня и Мишу приняли без экзаменов в закрытый Универ-
центр Военной Планетарной Стратегической Обороны, которое негласно, сокращая до ВПСО, называли "Ведомст-
вом внешних псов". Почему псов и почему внешних, растолковать мне смог только Мишель. Но и на фоне всех
одарённых подростков, собранных в этом Центре, мы с Мишей выделялись своей оригинальностью и разносторон-
ностью. Внешне казалось, что двух братьев связывают не только кровные узы, но и нечто большее. На самом
же деле, наша дружба заключалась в бесконечном соперничестве друг с другом. Если у меня была лучше раз-
вита научная интуиция, склонность к логическим умозаключениям, тяга к нетривиальным решениям сложных за-
даний,- видимо, это срабатывали отголоски бывших знаний, которые ещё не до конца выветрились из моей глу-
бокой памяти, то Мише было легче в том смысле, что он был выходцем своей среды обитания; из нас двоих он
был "дома". Всё, привнесённое мной в его сознание, им с лёгкостью перерабатывалось и рационально "приспо-
сабливалось" к реальностям земного существования. Зато во всём, что касалось отвлечённых, фундаментальных
знаний, первенство было на моей стороне. Окружающие говорили, что мы удачно "дополняем друг друга".Но это
было не так.
Мишка нервничал, и страдал, если я в чём-то был более удачлив, чем он. Мне приходилось частенько ему по-
дыгрывать, чтобы он зря не расстраивался, но сказать ему правду, и признаться в том, что я не человек, а
гуманоид с другой планеты, даже не Солнечной системы и не из этой Галактики, я не мог.У меня не было нуж-
ных слов для таких объяснений;я сам не понимал до конца, кто я такой в этой новой форме жизни. Я тоже по-
стигал её с нуля, как и Мишель. Иногда я думал: "Может, он то же какой-нибудь пришелец?". Иногда между
нами затеивались такие сложные, то жаркие, то осторожные, споры и беседы, что мы в разгар их вдруг вынуж-
денно и не сговариваясь, останавливались на полуслове и уставившись, долго смотрели друг на друга, словно
видели в первый раз. Каким-то неведомым, даже не шестым, а сотым чувством мы догадывались, что между нами
существует барьер, за который заходить ни в коем случае нельзя, иначе случится нечто непоправимое.

И оно, это ужасное и непоправимое, но вместе с тем, самое прекрасное во всей Вселенной, событие всё же
случилось, сразу с нами обоими одновременно - мы влюбились. Примерно спустя с полгода нашего пребывания в
Центре, неожиданно в медицинское отделение на обучение поступила славная девочка. Она была совершенно осо-
бенной -у неё было два глаза нежно-голубого цвета,как у всех людей, и ещё один глаз, но какой! во-первых,
во лбу, а во-вторых, он был очень красивым. Весь в длинных пушистых серебряных ресницах, словно в оправе,
он сиял словно звёздочка, и каждые 12 часов радужная оболочка "глаза" меняла свой цвет: от золотисто-розо-
вого до иссине-фиолетового. Это трудно было считать собственно Глазом, хотя он действительно был органом
зрения. На безупречном лице, казалось, сиял огромный Алмаз, нет-нет, это был большой Бриллиант. На моей
планете такими усыпано дно всех водоемов. Я сразу это вспомнил и понял, кто она такая и откуда. Ещё у неё
были длинные, до колен, пепельно-серебристого цвета, вьющиеся волосы. И совершенно необыкновенный голос.
   Это был голос Ветра, во всех его оттенках: от шелеста до бури; в нем слышался шорох и трепет лесной
листвы и шум морской волны, и ещё много-много звуков природы нашего с ней края. Звали её Красса. Признав
в ней, как выражаются земляне, сестру по крови - она тоже была из Водяных, я не удержался и намекнул ей о
том, что я тоже не человек, не землянин, а Космо-друг. Это обстоятельство нас сдружило и мы старались как
можно больше времени проводить вдвоём. Держась за руки, мы тайком от всех по ночам летали. Я был счастлив:
я перестал быть одиноким! И только Мишель омрачал наше счастье.

С ним творилось нечто невообразимое. Я видел, что ему тоже нравится Красса, но я не мог понять, зачем
он следит за нами, всячески мешает нам встречаться и особенно оставаться вдвоём; пытается подслушать наши
не только речевые разговоры, но и мысленные, не зная что это бесполезно. Красса простодушно пересказывала
мне,как Мишка пытается за ней "ухаживать", что он ей про меня наговаривает...её это забавляло. Рассказы-
вая, она так весело смеялась своим мелодичным журчащим смехом, который я слушал с особым удовольствием -
он напоминал мне смех мамы, моей настоящей матери. Словам и странному поведению Мишки я не придавал ни-
какого значения - я наслаждался смехом любимой девушки. Друзья-сокурсники определяли наши отношения так-
влюблённая пара и третий друг, влюблённый ревнивец. Так я узнал про "любовь", как про особый род отноше-
ний между людьми; и про "ревность", как про особый вид соперничества. Теперь мне стали понятнее многие
людские поступки; мотивы человеческого поведения; особенности психологии людей. Каждый день и час я от-
крывал для себя - нет, стал осознавать глубину того, что земляне называют душа, красота, сочувствие, со-
жаление, страсть, гнев и радость. Я стал ощущать то, что ранее воспринимал в виде дополнительной инфор-
мации: достоинство и честь, уважение и презрение; что значит любить и ненавидеть; что значит отдать жизнь
за то, что любишь...Мы, Водяные, немногословны, сдержанны, нам для продолжения рода не нужны такие силь-
ные эмоции, как любовь или страсть, достаточно симпатии. Здесь, на Земле, я приобретал бесценный эмоци-
ональный опыт; я постигал не только внешнюю красоту этого мира, но и внутреннюю. Я учился создавать соб-
ственный внутренний мир со своими убеждениями, прежде всего, о добре и зле, а не только оттачивал свой
мыслительный аппарат ради получения новых знаний и целесообразности их применения в дальнейшем. У меня
формировалась Душа Человека.
Время шло и наше обучение подходило к концу. Каждому из нас сообщили его специализацию. Меня оставляли
в Центре "Учёным Экспертом в области космический исследований". Красса и Мишель направлялись в Отряд Спа-
сателей Космоса: Красса в качестве "Доктора Медицины космической вирусологии", а Мишель "Научным Руково-
дителем космических спецопераций". Нам троим выдали одно задание для защиты выпускного проекта:"Проблемы
перегрузок в разных пространственных точках Вселенной". За мной в Проекте был раздел "Левитация и грави-
тация", за Мишкой - "Антигравитация и молекулярные преобразования тел". Красса отвечала за медицинское
обеспечение нашего Проекта. Я понимал, что Мишка назло мне напросился третьим на участие в этом Проекте.
Он не мог знать закономерностей Космоса в той мере, что и я; авантюра была затеяна им только для того,
чтобы доказать Крассе - он, Мишка, ничуть не хуже меня.

Надо сказать, что за время нашей совместной работы над выпускным Проектом, отношения между нами троими
изменились. Красса теперь стала больше времени проводить с Мишкой, чем со мной. Мне она говорила, словно
оправдываясь, что ему надо больше готовиться, больше тренироваться, даже просила меня помогать и подбад-
ривать друга.Если бы она знала, как трудно мне было "помогать" этому товарищу. У него на всё было своё
мнение, и он явно не доверял моим научным теориям и выкладкам. Когда я что-то ему терпеливо пояснял, то
он,глядя с прищуром мне в глаза, ехидно цедил сквозь зубы: "А ты откуда знаешь, что надо делать именно
так, как ты говоришь?". Я не мог ему ответить. Меня начали одолевать сомнения: уж не сказала ли Красса
ему что-нибудь лишнее про нашу с нею истинную природу и о цели нашего пребывания на Земле? "Конечно,-
нет!"-обижалась та, но большой алмаз выдавал её волнение своим свечением. "Ну, пожалуйста, помоги ему,
научи...ради нашей общей безопасности...ради меня" - при этом она закрывала третий глаз, а из двух обыч-
ных глаз начинали течь слёзы.

Естественно, этого я вынести не мог, добросовестно и добросердечно обещая "помогать и подстраховывать
их обоих". Я, в свою очередь, попросил Крассу передать Мише, чтобы тот не оспаривал меня на каждом шагу,
а беспрекословно принимал мои наставления как данность. Мне страшно было даже подумать, что может слу-
читься с нами во время Испытания, если кто-нибудь из нас троих ошибётся. Но, Красса не хуже меня знала
Первый космический Запрет:"Нельзя высокоразвитым цивилизациям при посещении других планет торопить раз-
витие и научный прогресс менее развитых, с их точки зрения, цивилизаций. Вмешательство ограничивалось
мерами безопасности в случае угрозы планетарной гибели". За нарушение этого запрета нарушителю грозила
ликвидация сущности навечно. Но ради любви и дружбы я был готов нарушить любые правила.

Видимо,Красса передала Мише наш разговор: манера его поведения резко изменилась.Я изо всех сил старал-
ся намёками, примерами, подсказками растолковать смысл природных космических явлений; сообщал теоремы и
формулы, которых не было в учебниках землян,и не могло быть,поскольку самой отрасли такой науки не было.
Я десятки раз проверял, хорошо ли он запомнил то новое, что узнал от меня. Я заставлял его самого дока-
зывать теоремы, исходя из условий, о существовании которых он не мог даже подозревать; заставлял нахо-
дить собственные решения, составлять свои формулы. Я надеялся и верил в то, что в нужный момент он дога-
дается, сообразит, додумает, найдёт и примет единственное верное решение, которое спасёт жизнь и ему, и
Крассе, и всем остальным. Я отбросил все сомнения и с воодушевлением передавал ему те знания, которыми
владел сам. Я выдавал себя с головой, сознательно рисковал своей жизнью, но поступить иначе не мог.

   А ответственность была велика, ох, как велика! Малейшая ошибка в моих выкладках и расчётах могла при-
вести к таким катастрофам глобального характера, что моя смерть по сравнению с ними пыль,ноль,ничто. Но
то ли я стал чересчур "человеком",то ли я смирился с тем, что никогда не смогу покинуть Землю, то ли мне
так стали дороги Красса и Мишель - кроме них, у меня никого во всей Вселенной не было,- что вопреки ра-
зуму и осторожности, я решил, что уже не подпадаю под Запрет. Наоборот, наступил момент употребить его
в благих целях. Я выложился полностью; даже продемонстрировал Мишке все эти превращения на себе и позво-
лил под видом "стажировки" попрактиковаться ему. Перед экзаменом нам дали 10 дней отдыха. Мы провели их
так: сначала мы с Крассой на 5 дней отправились на Средиземное море; а потом Мишка с Крассой на 5 дней
ушли в поход по горам Тибета. "Вы тренировались, и мне надо подтянуть навыки нетрадиционных методов по
типу тибетской медицины", - безапелляционно заявила нам обоим Красса. О, эти незабываемые пять дней...

И вот наступил день Выпускного Испытания. Мишель защищался первым. Он сделал свой доклад блестяще. Ещё
бы! Что не сообщение, то открытие. Он в своей стремительной оригинальной манере эффектно преподнёс и
описал возможные варианты осложнений, с которыми могут столкнуться исследователи космического простран-
ства, тут же привёл несколько примеров, и наглядно продемонстрировал действия, которые должны были снять
или предотвратить любые угрозы жизни космонавтов. Но вдруг, при завершении последней демонстрации пере-
рождения материального тела (в данном случае, тела Мишки, который усаживался поудобнее в кресле капсулы)
в газообразное состояние, затем в жидкое, и возвращения в первоначальное, вновь в живого и невредимого
Мишку -я заметил на вороте его комбинезона что-то, чего никак не должно было быть. Это была заколка для
волос Крассы. Посередине неё сверкал точно такой же Алмаз, как Глаз девушки. Я похолодел от ужаса. Ин-
стинктивно оглянулся на сидевшую за мной Крассу, радостно и восторженно смотревшей на выступающего Мишу.
Нет, её третий Глаз был на месте и сиял самыми нежными оттенками всех цветов радуги. Значит, у Мишки на
комбинезоне была копия драгоценности Крассы. Я стал лихорадочно рассуждать и подсчитывать ...

Если Мишка изготовил сам или кто-то ему сделал подобный бриллиант, а он прицепил его ради хвастовства
или амулета, специально показав его так, что бы увидел только я,- мол, смотри, какой подарок! то Красса
всё рассказала Мишке о нас. Но сказала ли она ему о предназначении своей"звезды"? И знает ли она сама,
почему, зачем Звезда-алмаз существует именно у неё? и только у неё? А вдруг и она не знает? Если знала,
то должна была объяснить Мишке, что это генератор жизненной энергии, генератор-воспроизводитель того, из
которого он выращен: да-да, выращен из самой Крассы. В нём собраны и зашифрованы все клетки и молекулы
Крассы, закодирована сама Красса. Она бессмертна, её нельзя повредить или уничтожить, пока Глаз горит в
её лбу. Но если при изготовлении копии была допущена малейшая, самая ничтожная, случайная ошибка, неточ-
ность, то Красса погибнет в страшных муках, Глаз закроется, и воскресить её будет невозможно.Но погибнет
не одна она, а все водяные, находящиеся в такую страшную минуту вне моей планеты. Её Алмаз не только
генератор, и и ретранслятор нашего народа, планеты, звёздной системы... Копия на вороте Мишки не-живая,
а на ней, чужеродной структуре, бесчувственном минерале чужой планеты, нанесена или как-то вмонтирована
информация о моей, т.е. нашей с Крассой, Родине, тоже не-живая информация. Теперь, случись что с Мишкой
во время его перевоплощений, мой мир перестанет существовать, а на его месте во Вселенной возникнет чер-
ная бесконечная "дыра". До начала последнего мишкиного эксперимента оставалось 21 сек., 20 сек....пошёл
обратный отсчёт. Но я смотрел не на него, а на Крассу.

- Ты ему сказала? - заорал я, перекрикивая шум двигателя.- Что?- Я показал на свой лоб. Она отрицательно
покачала головой. Если Мишка не учёл известные мне обстоятельства и Красса его ни о чём не предупредила,
то его возвращение после преобразования не состоится. Молекулы его тела "размажутся" в искривлённом про-
странстве навсегда; они создадут помехи для прохождения других гравитационных потоков. Его атомы будут,
словно иглы, прилипшие магнетизмом к любому металлу, будут, постепенно размагничиваясь, пулями мчаться в
хаосе Вселенной, будут вонзаться в любые структуры, и разрушать их. Алмаз вместе с разрушенной капсулой
сгинет в первой же попавшейся на пути черной дыре - будет рваться ткань Вселенной, гибнуть туманности,
звезды, планеты, всё подряд. Процесс станет неуправляемым и непредсказуемым, потому что мишкины атомы из
материального вещества или энергетических волн преобразуются в атомы антивещества. С Земли те, кто будет
смотреть в небо, будут видеть хаотическое движение сначала небольшого темного пятна произвольной формы,
которое мечется и натыкаясь в своём движении на что-либо, "съедает", втягивает в себя звезды. Их станет
меньше, меньше, темнота сгущаясь, займёт четверть небосклона, потом половину, а потом ...только тьма и
страшный гул, только его некому будет слушать.

Как только я представил себе эту картину, то сработала моя защитная реакция. Мгновенно взбив свою энер-
гию тела до максимума, я убывающим лучом, светящейся точкой вылетел навстречу другу, чтобы попытаться
нейтрализовать его до момента перехода в иное состояние. Но в предполагаемом расчётном узле я капсулы не
увидел. Я завис: энергия инерции росла быстрее, чем энергия гравитации. Через несколько мгновений я пере-
стану существовать; испарюсь, так и не дождавшись друга. Мои расплавленные атомы не будут соединяться в
привычную форму "меня", а начнут медленно остывать на космическом холоде...

Но этого не случилось. Я уже потерял сознание, но вдруг очнулся, почувствовав, что оживаю, что это снова
Я, - я, Человек. пространство вокруг стало светлеть, всё завертелось, закружилось, я летел и вращался в
немыслимой небесной "центрифуге"... потом яркая вспышка, довольно болезненная, опять потеря сознания, и
наконец... Мы с Мишкой стоим в обнимку на каком-то пьедестале, в середине огромной толпы народа, целы и
невредимы, все что-то радостно кричат, вот толпа расступается и нам навстречу бежит невероятно медленно и
красиво Красса, без всякого третьего глаза-алмаза, и так она ещё прекраснее...а мы стоим, с дрожью в под-
кашивающихся ногах, вцепившись друг в друга, и боимся оторваться, нам кажется, что тогда тут же упадём...
слова вымолвить не можем, и смотрим в глаза, и смотрим, и словно разговариваем:
- Ну, что, - начинает Мишель, - кто умнее, кто талантливее?! Сдаёшься? -- он по-мальчишески хотел рас-
смеяться, крикнуть, но вышло тихо и грустно. Я ничего не ответил, но подумал в ответ:
"Сдаюсь...но не тебе, а им, Верховным, дистанционное управление вечно. Хорошо, что ты этого никогда
не узнаешь". Вслух я, еле шевеля губами, всё ещё не веря, что жив, сумел дотронуться до нелепой пуговицы
на вороте комбинезона Миши, спросил:
- Что это?
- Это было топливо нашего возвращения, - радостно прошептал Мишка.
- Ах, ты, гад! Как же ты мог быть уверен в том, что я обязательно рвану за тобой?!!
Разозлившись, я сумел его оттолкнуть и даже закричал довольно громко. Но мой друг, по-прежнему добро-
душно улыбаясь, в ответ заявил:
- А почему ты не был уверен, что я справлюсь с заданием? Разве не ты меня всему научил? Думаешь, я не
догадывался, кто вы с Крассой такие? Будто я не понимал, что ты нездешнюю науку мне преподносил? - в тон
мне, ласково выговаривал Мишка. - Будь счастлив, что мы остались живы... - Я счастлив, - и мы громко, в
два голоса, стали звать: Красса! Красса! Ура!!!

К вечеру того же дня я опять был наказан Верховным Межгалактическим Советом. Меня оставили на Земле про-
стым человеком,без каких-либо признаков гениальности. А Крассу отозвали и насколько мне позже стало изве-
стно, её также наказали, сделали просто женщиной. Она стала миссионеркой, жизнь свою посвятила вирусологии,
стала спасать ребятишек в разных странах по всему миру и след её затерялся то ли в дебрях Амазонки, то ли
в джунглях Африки. Ни со мной, ни с Мишкой она связь не поддерживала, а мы оба чувствовали, что виноваты
перед нею и она нас простить никогда не сможет.

О далёком Космосе я ничего не помню ...вроде бы...так иногда... но тоскливых воспоминаний не имею. Как
верят земляне - и правильно верят, - Душа вечна. Она кочует из мира в мир,она задерживается только там, где
ей в данный момент следует быть. На какой срок, этого никто не знает, определение срока заранее невозможно.
О том, что я когда-то был Водяным, я почти не вспоминал: люди тоже в каком-то смысле "водяные". А если так
сложилось, что пришло время быть "человеком",-- то значит, следует им быть. А связь с другими мирами мы с
Мишкой ещё наладим, вот увидите и услышите, куда они от нас денутся.


21 сентября 2008г. Продолжение следует.