Глаза твои устали от войны, а сердце дальше ищет виноватых. Ты пленник этой бешеной страны, с которой не приходят. Жди расплаты. Готовь броню, оружие, свой страх, четыре ноты, у костра петь песни, шепчи во тьму: «Прости, я был дурак». Никто не слышит? Что ж, так интересней? Расплата будет, подожди еще, и насладись иллюзией свободы. Своих побед веди печальный счет – на деле там лишь вырванные годы. «Мы проиграли» - фраза бьет в виски, сшибает с ног своей печальной правдой, вдали остались призраки тоски, приснившееся ночью «Ты оправдан». Твои все оправдания – лишь сон, но проигрыш – жестокая реальность, себе признайся: да, ты побежден. Проигрывать – вот ваша специальность. «Мы проиграли». Плакать, бить стекло, пытаться быть счастливым, хоть однажды. Считать, тут сколько ваших полегло. С такой войны не возвратиться дважды. Не возвратиться , не прийти назад, и не сбежать на время – дело гибло. Нельзя в живых остаться – бьет снаряд. Пусть тело живо, но душа погибла.
С войны вернется тело, без души, встречать придется той, что ждет годами. Пытаться скрыть ту сеточку морщин, что крепко закрепилась под глазами. Заваривать тебе покрепче чай и обнимать, как будто бы впервые, пытаться залечить твою печаль, твои пригладить волосы седые. На раны глянет, и в глазах слеза, но вытрет – ты не любишь ее слезы. Она уже привыкла замерзать, ее не испугать дождем, морозом. Она боится только одного – тебя, того, который к ней вернулся, ее пугает, что в тебе мертво то главное, ей хочется проснуться. Проснуться где-то пару лет назад, когда все это ей казалось сказкой, ужасно страшной, ее личный ад, увы, он стал реальным. Черной краской вернулась выжженной твоя душа, разодрана на мелкие кусочки. Она писала левой, хоть правша, послания, в котором только точки. Писала и ждала, и ты пришел. Давно не тот, жестокий, злой, уставший. Ты все ее послания прочел, о ней ты помнил, нервной, глупо ждавшей. Дождавшейся. Но правда ли того, кого она так яростно любила? Любила только одного его, которому всю жизнь свою вручила.
Она тебя обнимет невпопад, погладит твою раненную скулу, и будет ее грустный, серый взгляд тебе как будто пистолета дуло. Но дни идут, а время лечит все, и вот твоя война осталась в прошлом, она все смотрит прямиком в лицо, и тихо повторяет «Все возможно». И можно ли кому-нибудь понять, что прячется в ее глазах спокойных? Есть то, что невозможно описать, в таких вот вас, не переживших вОйны. Тебе - остаться твердым, злым, стальным, и воскрешать утраченную душу. Ей - только бы любить тебя любым, беречь твой сон. И плакать. Лишь в подушку.