Это совсем недалеко от центра Петербурга, Николаевская академия Генерального штаба. В 1901 году она переехала сюда, на Суворовский проспект. Когда-то перед фасадом этого красивого здания стоял памятник павшим питомцам Николаевской академии. Его все еще можно увидеть на старых фотографиях. На Суворовском проспекте такого уже нет, снесли после революции. Это тогда у нас началась странная война с памятниками. На их месте новые власти торопились поставить своих идолов. Как оказалось, они тоже получились с временной пропиской. В 90-е годы справедливости с прежним памятником искать не стали и возвели здесь бронзовую фигуру императора Александра II Освободителя. Тоже, видно, куда-то спешили.
Само здание мало изменилось внешне, все тот же привычный цвет желтой охры, добавлявший солнца нашему северному городу даже в эту хмурую осеннюю пору. У меня с недавнего времени повелось так: рисуешь что-то на улице, а потом открываешь для себя неизвестную страничку родной истории...
В советское время образ дореволюционного офицера часто складывался у читателей ошибочным. Это обязательно "белая кость", с помещичьими барскими привычками: бокал пенящегося шампанского, игра в штос до утра и всегдашняя вера в фатум. На поверку у него оказывалось тяжелые армейские будни, весьма скудное жалование и имущество, которое укладывалось в один походный чемодан...
Человек в форме офицера в те времена был облачен особым доверием русского общества. Одного этого уже было достаточно, чтобы попасть в Зимний дворец на высочайший прием, публичное появление императора. Речь здесь шла о том времени, когда уже было совершено не одно покушение. После восстания декабристов в 1825 году, известен только один единственный случай причастия офицера к политическим заговорщикам. Уклад офицерской службы очень часто перемалывал все разнородные социальные, духовные и политические элементы, превращая их в особую отдельную касту. Генерал Драгомиров по этому поводу высказался так: "Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь свои собственные убеждения. Вы можете поступать в какие угодно политические партии. Но прежде чем поступить, снимите мундир. Нельзя служить своему Царю и его врагам."
Недостаточная политическая осведомленность русского офицерства потом сыграла свою трагическую роль. Многие из них оказались совершенно беспомощными перед безудержной революционной пропагандой, пасовали даже перед натасканной на ней солдатской массой.
Ни в одной стране университетская молодежь не принимала такого бурного участия в политической жизни, как в России. В одном из отчетов Петербургского Технологического института докладывали, что в политических организациях левого толка состояло до трех четвертей всего списочного состава студентов. На офицерскую среду там смотрели как на что-то отсталое и крайне враждебное им...
Военную карьеру в России всегда делали по-разному. Одних наверх по служебной лестнице возносили знатность, богатство, покровительство сильных мира сего, других - ум, талант и усердие. Последние качества приобрели важность при Петре Великом, а в дальнейшем их значение только усиливалось и становилось определяющим. К престижным гвардейским вакансиям допускались только потомственные дворяне. Это при том, что такого закона в России не существовало. Дело здесь заключалось в особой традиции. Любой офицер, преступивший ее, нес моральный ущерб и потом сам просился перевестись в другой полк.
Обучение офицера в Академии Генерального штаба в русской армии всегда приравнивалось к особому отличию и считалось почётным. Каких-либо сословных ограничений при поступлении туда не существовало. Блестящий военный историк П. А. Зайончковский, отмечая это, писал: "число дворян, обучавшихся в академии к концу рассматриваемого периода (конец XIX века) было очень невелико". Для людей небогатых иначе, как через узкие ворота "Генерального штаба", выйти на широкую дорогу военной карьеры в мирное время было почти невозможно. Ко времени Первой мировой войны высшие командные должности в корпусах и дивизиях уже занимало подавляющее число лиц, вышедших из Генерального штаба. В общем, это был очень важный шанс, который многие молодые офицеры старались использовать.
Сначала полторы тысячи кандидатов держали экзамен при военных округах, на экзамен в академии из них допускалось четыреста-пятьсот, поступало уже сто сорок - сто пятьдесят. До последнего третьего курса доходило не более ста слушателей, причисленными к Генеральному штабу оказывалось пятьдесят офицеров - выпускников, всего около трех процентов. Следовало заметить, что все академисты, не попавшие в их число, "возвращались обратно в строй с подавленной психикой, с печатью неудачника в глазах строевых офицеров и с совершенно туманными перспективами будущего".
Учеба в академии продолжалась три года. Первые два года слушали лекции, третий год посвящался самостоятельным работам в различных областях военного дела, дальше следовала защита трех диссертаций по жребию. Теоретический курс получался очень велик и кроме военных предметов был перегружен общеобразовательными предметами. Иностранные языки, история с основами международного права, государственное право, геология, высшая геодезия, астрономия и сферическая геометрия. Ради экономии времени и средств все это втискивалось в двухгодичный срок обучения.
По мнению многих слушателей академии на занятиях слишком много внимания уделяли внимания основам военного искусства, присущих эпохам Цезаря, Ганнибала и Наполеона. Мудрые догмы из области их идей были верными, но приемы военного искусства уже заметно отставали от жизни.
Как тогда говорили военные теоретики "вооруженные народы сменяли наемные и регулярные армии". Это предполагало новые подходы и перемены в военной тактике. В академии офицеры изучали военную историю с древнейших времен, но курса по последней русско-турецкой компании 1877-1878 годов еще не было. Даже спустя тридцать лет после окончания этой войны русская военная наука не имела ее документальной истории. К тому времени на вооружение в армии уже поступала скорострельная артиллерия и пулеметы. Между тем, в тактике Русской армии по-прежнему практиковался лихой выезд артиллерийских орудий на открытые позиции, а пехота ходила под огнем "ящиками", густыми ротными колоннами шагом и даже в ногу. За эти упущения пришлось поплатиться огромными потерями в первые месяцы русско-японской войны 1904-1905 годов.
Загромождая несущественным и ненужным, отставая от жизни программа академии, однако, заметно расширяла кругозор, давала метод, критерий к познанию военного дела, вооружала серьезно тех, кто хотел дальше учиться жизни самостоятельно. Несколько раз менялся сам взгляд на академию. Ее представляли как специальную школу для Генерального штаба и, одновременно, как на военный университет. Из "военного университета" впоследствии ничего не вышло.
Мне сразу вспомнились произведения А. И. Куприна, А. А. Игнатьева и А. И. Деникина. Очень разные жизненные пути получились у этих авторов, каждый в жизни свое выбрал. Если задуматься, то все они стали героями своего времени, людьми неповторимой и удивительной судьбы. Они пережили революции и мировые войны. Общим у всех оставался русский патриотизм и любовь к армии.
В детстве с наслаждением зачитывался “Поединком”, “Кадетами” и “Юнкерами” Куприна, искал там свою правду об армии, которой позднее посвятил двадцать восемь лет жизни. Скоро пришел черед познакомиться с книгой “Пятьдесят лет в строю”, графа Игнатьва, перешедшего на сторону революции, впоследствии советского генерала и известного дипломата. Его дед 14 декабря 1825 года декабристов не поддержал и первым со своей 1-й ротой Преображенского полка прибыл в распоряжение Николая, за что сразу же был поздравлен им флигель-адъютантом. Этот факт Игнатьеву потом еще не однажды напомнят в Советской России и за ее пределами, среди друзей и врагов. Везде к нему станут относиться с большим недоверием. Чужой среди своих, но и среди чужих его своим тоже не считали. Далеко не каждый мог этого выдержать...
Пришло другое время и у нас стали доступны воспоминания участников Белого движения. Открывалась правда другой стороны, что показалось мне достаточно интересным. Как кадровый военный, особо отметил среди них биографическую повесть "Путь русского офицера" Деникина. В литературных достоинствах это произведение уступало русской классике, зато отличалось богатым и достоверным материалом о русской армии. Наверное, к таким книгам нельзя относиться, как обычной художественной литературе. Здесь нет вымысла, все честно и беспристрастно, очень поучительный документ для сегодняшних выпускников академий и вообще, военных людей.
Деникин мог бы стать известным писателем. Талантливый военачальник, внук крепостного крестьянина, сын простого николаевского солдата, тянувшего двадцать два года лямку до своего первого офицерского звания. Его мать была полькой, дочерью мелких землевладельцев. На скромную отцовскую майорскую пенсию в тридцать шесть рублей жили впятером в крайней нужде. Все свое свободное время он проводил в гимнастическом городке стрелкового батальона. Наверное, такое детство во многом способствовало формированию у будущего известного генерала уважительного отношения к солдату, обостренного чувства справедливости и собственного достоинства. Таких военачальников, выходцев из простого народа оказалось немало в русской армии. Отношение среди привилегированных сословий к военной службе часто было иным, особенно к концу XIX столетия. Это и понятно, долгая служба в захолустье обрекала офицеров на скучную и беспросветную жизнь. Другое дело – большая война и общий патриотический порыв, они многое у людей переворачивали в головах. Понятно, что и в дальнейшем такая картина мало изменилась. Дети высоких государственных чиновников и состоятельных бизнесменов очень редко посвящали себя военной службе. У них всегда имелся другой успешный и безопасный лифт наверх.
В числе других командующих фронтов Деникин поддержал отречение государя Николая II, а потом стал одним из лидеров Белого движения и решительным противником большевизма на Юге России. Деникин тогда обладал неограниченной властью и был очень близок к победе. Будучи в эмиграции, он не запятнал себя связью с фашистской Германией. Гитлеровская верхушка, развернув на Восток новый крестовый поход, тоже считала уничтожение большевизма своей главной целью. Предложений поступало много, каждому было лестно перетянуть такого заслуженного человека на свою сторону. Ничего из этого не вышло. Старый русский генерал желал победы Советскому Союзу и никогда не продавался за усиленный паек. Он тяжело переживал каждое поражение Красной Армии и радовался ее победам.
После Сталинградской битвы многим стало ясно, что Советской России удалось отстоять свою государственность. Красная армия одела погоны и вернула некоторые старые традиции. У многих эмигрантов на волне патриотизма возникла мысль, что Россия могла вернуться к политическому устройству, существовавшему до 1917 года. Деникин таких настроений не разделял и трезво оценивал положение дел. Он никогда не поступался своими принципами и четко разделял "Россию Национальную" и "Советскую Россию". Деникин дорожил честью русского офицера и умер в большой бедности на чужбине, не закончив свой последний литературный труд. В 2005 году его останки были перезахоронены в некрополе Донского монастыря города Москвы...
Среди выпускников академии были крупные военачальники и прославленные ученые России: Милютин Д. А., Радецкий Ф. Ф., Пржевальский Н. М., Скобелев М. Д., Снесарев А. Е., Куропаткин А. Н., Кондратенко Р. И.
Многие воспитанники академии самым достойным образом проявили себя в годы первой мировой войны. Потом кто-то из них вступил в ряды Красной армии, а другие оказались в Белом движении. Выпускники академии и недавние боевые друзья теперь сражались уже по разные стороны и видели друг друга в прицел. Врагу не пожелать, но такой получилась наша непростая история. Теперь этот братоубийственный русский ад снова повторялся на Украине...
В начале 1918 года академию эвакуировали в Екатеринбург, а затем в Казань. По предложению В. И. Ленина Николаевская академия была переименована в Военную академию РККА. В июле 1918 основная масса преподавателей и учащихся отказалась выступить против наступавших на Казань частей Чехословацкого корпуса и Русской армии, перешла на их сторону. В связи с этим академия была расформирована.
В начале XXI века в зданиях, принадлежавших Академии, располагался Санкт-Петербургский военный университет связи. В главном здании находились библиотека, клуб, кафедра физики и гостиница для высокопоставленных военных начальников. Эти старые стены могли бы им о многом напомнить и рассказать...
На фото рисунок автора