Из приоткрытого окна в нагретую комнату вливается холод и свежий воздух. За окном ночь. По небу быстро бегут облака.
Где то вдалеке едва слышно гудит никогда не спящее Садовое кольцо. Высотки на Трёх вокзалах и у Красных ворот подсвечены снизу как лицо злодея из черно- белого фильма ужасов. Московская осень.
Я сижу глубоко в кресле. На ногах шерстяные носки и пижамные штаны с рисунком в виде следов кошачьих лап и тёплая тельняшка.
Руку приятным теплом согревает раскуренная трубка, на столике большой стеклянный бокал в котором плещется бордовое итальянское вино с легким названием la piuma и нарисованным на бутылке золотым перышком.
Тихо играет музыка. Марлен Дитрих глубоким грудным голосом с легкой хрипотцой Эдип Пиаф исполняет её же песню La Vie En Rose. Старая запись шипит и потрескивает.
В телеке беззвучно сменяют друг друга картинки многосерийного ток триллера политических пигмеев пиндостана. Эмоциями искаженные лица в безнадежной попытке доказать очевидное, снисходительные кивки всезнаек политологов, подбадривающие улыбки ведущих. Цирк снова вернулся и навсегда обосновался в этом городе! Но без звука так интересно на них смотреть, лица и фигуры говорят больше чем слова и звуки!
Дымок от трубки струйкой течёт вверх, вино согревает изнутри. Я как эта девушка из песни про любовь, вижу жизнь в розовом цвете! Бокал пустеет, трубка догорает, уже хочется спать, я вижу жизнь в розовом цвете!
С.Ф. сентябрь 17