Так во мне умирал бунтарь:
Скромно лежа на старом диване.
За окошком седая хмарь
В злое сердце уже не ранит.
Не тревожит чужая боль,
Не скрипит за душою воля.
Все же, видимо, эта роль
Не важней, чем другие роли.
Уперевшись в стальную клеть,
И увидев, как звезды блекнут,
Он забыл, что хотел прозреть,
И решил, что пора ослепнуть.
***
По нему никто не рыдал.
Черной ночью при белом шуме
Много лет умирал бунтарь.
Но пока что еще не умер.