Это будто в подводной лодке, когда неизбежно она ко дну -
Вода стоит уже прямо в глотке, и я вот так в сотый раз тону.
И перекрывать уж отсеки поздно, и не спасти мне весь экипаж,
И утонули "нельзя" и "можно", не пройдя последний мой инструктаж.
Утонули несбывшиеся надежды, даже не попробовав себя спасти,
Утонули гении и невежды - не смогли наружу выход найти.
И я не в силах уже держаться, из последних сил - на плаву.
Устала заново возрождаться - на непрочном, сухом плоту.
Это как последние дни Помпеи, когда неизбежен уже конец.
Разом замолкли и лицедеи, и самый мудрейший из всех мудрец.
Ведь извержению же не важно, как был прожит внизу твой срок,
Встретишь смерть свою ли отважно, иль в бегах, не жалея ног.
Везувий ко всем беспощаден будет, не смогу здесь спастись и я.
И оборвётся в миг сотни судеб, так же бессмысленно, как моя.
Навек здесь останемся изваяньем - музейный, мать его, экспонат!
И сотни лет пройдет в ожиданье, пока не разрушит "судьба" мой ад.
Это будто идти по следам Катрины, там где разрушила она - всё.
Заместо города где - руины, и где было народу полно - никто.
Уничтожены мысли все, все идеи, ничего не оставил за собой ураган:
Убиты и герои все, и злодеи - вот как закончится этот роман.
И перевернув очередную страницу, на ней увидите лишь - туман,
Для каждого разная здесь граница: кому гостиница, а кому - храм.
Кого-то ведут сюда все дороги, а кто и вовсе здесь заплутал.
Одним будут рады на каждом пороге, в других же выстрелом, наповал.