«Все мы бабы стервы, милый бог с тобой,
каждый, кто не первый, тот у нас второй...».
Симон Осиашвили
Он не был даже у неё вторым,
а может был четвёртым, как десятым,
он был влюблённым, но немолодым,
как надлежит быть, отставным солдатам.
Она юлой крутила фуэте
или стояла гордо, словно цапля,
чтоб взгляд его терялся в декольте
и истекал восторгом от спектакля.
Солдат в немом восторге замирал,
когда она с ним находилась рядом
и розами постель ей усыпал,
и небо украшал ей звездопадом.
Он ел, как кашу, повседневно ложь,
которой, не скупясь, она кормила,
но всё равно его бросало в дрожь,
когда притворно ревностью корила.
Надеждой, словно золотом, платил,
хотя и слышал, будто, бабы - стервы,
но балерину эту он любил
и верил в то, что станет всё же первым...
Солдатик был из олова, чудак,
а думал, будто сделан он из стали
и не сменял мундир на модный фрак,
как верность не снимает с вдов вуали.
Когда же в доме начался' пожар,
видать, воспламенилась где-то пакля,
танцовщицу смял в пепел алчный жар,
солдат влюблённый превратился в каплю.
С тех пор расплавом капля та дрожит
и сердце жжёт любовью безответной
у тех, кто чувством этим дорожит,
как туфелькой, оставшейся, балетной...