Владу
Москва швырнула горсть осенних листьев
И окатила ртутною водой.
И ветер, заложив два пальца, свистнув,
Дверь распахнул: «Входи, пришла домой!»
Неправда, ноги не идут к подъезду –
В отдельную холодную нору.
Хочу обратно, просто до зарезу,
Личинкою забиться под кору.
Мне в той палате было так уютно.
Мне не мешали те сидельцы – пять.
Пусть на ладони, настежь поминутно…
И даже в сон я уходила спать
С похрапываньем Аллочки у стенки.
С сестрой Еленой рядом бок о бок –
Религиозною до слёз эвенкой.
С татаркой Элей, чей лукавый бог
Нам не мешал ходить с пустою банкой
За светлою водой в больничный храм.
С Ириною душевной перебранкой
Вводить в смятенье нервных полудам.
Терпеть распятье капельниц вечерних.
Осиные укусы со спины.
И тайные чифирьные вечери.
Мензурки брома - голубые сны –
Нам потихоньку отпускали нервы,
Натянутые на колки проблем,
Плели надежду, добавляли веру,
Торили путь в переплетенье схем
Той прежней жизни. И озябшей птицей
В периметре зеленоватых стен,
Сквозь голое окно с льняною шлицей
Смотрела я – не человек, а тень…
И думала, сквозь сигарет одышку,
Что мне здесь хорошо, что я – здесь – Я!
Благодарила жизнь за передышку
От боли, нелюбви и от себя.