мы с ним взяли да встретились - на конце путей,
где туши колес допели последний рейс, он пожал мне руку, сказал "я тебя узнал, ты в кошмарах моих был, когда сладко спал". у него губы словно шиповника плоть, и руками хватается он за земную ось, сердце рвётся нефтритовыми бусами и отдает крик в костях, брат - священник, убивший не раз.
я сажаю его за стол, говорю " пей, кровь архангелов всех вин вкусней". начинаю древную песнь, да плясать бросается даже тень. у него белы руки - атлас вен, и расходятся сплавы систем, а он шепчет "псы господни грядут", я смеюсь, отвечаю " волка давить идут ".
помнишь, был ты мне брат, да была у нас ведьма - мать, а потом в пламени горела - чертовка, ей бы созвездьем сверкать. я волчонком пробрался в сладкий дремучий лес, был он домом мне, был шкатулкой, полной чудес. мог бы жить не тужить - ты нас предал, пошёл на свет - думал, верно, он чист и бел, оказалось - жестоких вер то холодный костёр, а в нем все белеют кости и тает воском плоть. думал, будешь души чужие лечить, и из рук милосердных святой водой нежность лить, утирать слёзы и к раю вести прихожан, оказалось - театр твой храм, развлеченье, сумасшедших балаган. но вот папы раздался зов - и ты меч наточил, в рясу облачен, ты пошёл Гроб Господний спасать, а в итоге? убивал да грабил, не-разбойник...до первой крови!
твой Господь жаждет боли, просит разрубленных тел? разве этого ты, несчастный, хотел?
ты посмел возразить - голос один прорезался в тишине, знаешь - быть войне, и охота идёт на тебя, и идут за тобой псы...не господни, то люди, служат Дьяволу. может и Дьявол придуман ими?
скоро полночь и прянно кутает лес полынь, река буйная смоет кровь с рук усталых твоих, и когда назреет зерно зари,
/навсегда уходи
на траве
оставив
волчьи следы/