Он имел за неделю по дюжине,
писал им стихи в тетради,
высился, как кипарис
между малинниками и полянами;
и, порой, размышлял за ужином:
«откуда берутся бл@ди?»,
а те всё брались и брались, окаянные.
Он играл на гитаре «Музима»,
примечая богатых издали,
что-то пел вдохновенно и тоненько,
получалось хорошо.
Господа проходили мимо,
а девочки тут же писали,
не добегая до домика с буквой «Жо».
Он вёл в Ханаан отару,
и женился на каждой пятой –
от бренчания под журчание
что ни пригрезится.
А они, отобрав гитару,
подносили ему лопату
задолго до окончания медового месяца.
Когда-нибудь он получит
по ныне облезлой гриве
за вопли на крыше, задаром,
для птичек и облака.
Но это намного лучше,
чем срать кирпичами гривен.
Отними у него гитару,
попробуй-ка.