Колыбельная XXI века
Баю-баю, спи, мой милый,
Спи – и слушай, спи – и слушай...
Знаешь, милый, было время –
На кустах росла малина,
Очень вкусная малина,
Лишь малина, а не смерть.
И светило с неба солнце,
Солнце жаркое, живое.
Только ласковое солнце,
Только солнце, а не смерть.
А из тучи падал дождик –
Мягкий снег и тёплый дождик.
Только снег и только дождик,
Добрый дождик, а не смерть.
А ходили все без шлемов,
А из речки пили воду,
А любимых обнимали,
Целовали, не боясь...
Знаешь, милый, шепчут люди –
И у нас так прежде было.
Может быть, и вправду было?
Трудно верится, а вдруг...
Ну закрой скорее глазки,
Спи и слушай, спи и слушай,
Баю-баю, мой родной...
* * *
Нынче в ад дыру проделали –
бурили глубоко.
Что за жизнь с пробитой крышею!
Понятно, нелегко.
Сатана взлетел, ругается:
держись, кто виноват!
Всех замучаю, разбойники!
Я здесь устрою ад!
А в ответ ему: пожалуйста.
Котлы-то? Ерунда!
Хочешь в ад по-настоящему –
давай-ка, брат, сюда!
Эпиграммы
1.
Остынь, творец томов! Лепя стихи без счёта,
Готовясь потрясти народы и века,
Взгляни хотя бы раз – нелёгкая работа –
Там есть ли хоть одна поэзии строка?
2.
Десятый стих читает дама.
Сижу, кляну свою судьбу,
А в стороне, как эпиграмма,
Картина с Пушкиным в гробу.
Ползут унылые, как пятна,
Пустые, стёртые слова.
Что он не выдержал – понятно.
А я-то почему жива?
3.
Брошен клич: пора пришла
Силой сбросить иго зла,
Что давило мир веками!
Просто добрым быть старо,
Мы – за грозное добро,
За добро, но с кулаками!
С рёвом яростным: ура! –
Ломим, воины добра,
Бьём с плеча врага и друга.
Странно всё-таки одно:
Кулаков полным-полно,
А с добром покуда – туго.
* * *
С. Халаимову
Полон звуков, полон песен,
Халаимов всем известен.
Хоть вконец себя измучил,
Всё «Созвучие» озвучил,
Все детсады покорил,
Школы песней одарил,
На пути его дорог –
Зерноград и Таганрог.
Не спешите, бросив нас,
Покорять Луну и Марс!
* * *
Вчера президент лично посетил дом бойца ОМОНа, погибшего при столкновении
с демонстрацией коммунистов.
Из газеты
Скорбь склонившихся флагов, кипенье весны.
Смех ребёнка у гроба. Цветы и беда.
Онемевшая мать и рыданья жены...
Господин президент, для чего вы сюда?
Уходите, пока не додумалась мать,
От чьего приближенья рубашка в крови.
Соучастники зла, здесь не вправе стоять,
Здесь не смеют стоять ни Зюганов, ни вы.
Ради ваших амбиций погиб этот мир.
Так оставьте их горе, вам доли в нём нет.
Набухает подушка, алеет мундир...
Отойдите от гроба, господин президент!
<1990-е гг.>
Страшный случай
Как редактору в туман
Повстречался графоман –
Тот – назад, другой – назад,
Автор – в дом, редактор – в сад.
Оба рады: ой!
Кажется, живой!
Последний мамонт
Легенды говорят – я слышала не раз, –
Что по глухим лесам, таясь от человека,
Последний мамонт бродит и сейчас,
Усталый призрак каменного века.
Заметив свежий след машины на песке
Или бетонный столб электропередачи,
Часами он стоит в смятенье и тоске,
Пытаясь разгадать, понять, что это значит.
Давно не стало синих ледников,
Неведомая жизнь кипит на всей планете.
Он пережил друзей, он пережил врагов
И бродит по земле, совсем один на свете.
Он одинок, так страшно одинок,
Что рано или поздно это будет.
Когда он выйдет к вам на огонек,
Поласковей его примите, люди.
Не надо суетиться и кричать,
Хвататься за капроновые тросы.
Не мучайте его. Он не уйдет опять.
Он от тоски у вас защиты просит.
Вы лучше дайте зверю сена клок,
В брезентовом ведре поставьте воду,
И он уснет, прижав мохнатый бок
К нагревшемуся за день вездеходу.
Он сладко будет спать в покое и тепле,
Всем существом доверясь человеку,
Последний древний мамонт на земле,
Усталый призрак каменного века.
* * *
Каким он был, последний час покоя?
Плыла заря над розовой рекою,
Медлительно текла ночная мгла.
И всё ясней виденьем горделивым
Вставал зеленый Киев над обрывом,
Торжественно сияли купола.
С Днепра ползли пушистые туманы
И падали на тихие поляны
Живой росой, суля погожий день.
И солнце величавое всходило.
Но в этот миг спокойный лик светила
Перечеркнула траурная тень.
А мир еще не тронула тревога,
И важный шмель, изладившись к полету,
Жужжал, гудел, как низкая струна.
И заспанная девочка с порога
Махала вслед чужому самолету…
Упали бомбы. Началась война.
* * *
Николаю Скрёбову
История прессует годы в даты.
Приходит срок – и временем-горой
Засыпаны гремевшие когда-то
Тиран, мудрец, и рыцарь, и герой.
Течет совсем не сказочная Лета,
И бег ее не обратится вспять.
Всё в мире смертно. Лишь одним поэтам
Доверено бессмертье даровать.
Всё поглощает, всё сжигает тленье,
Столетья растворяются во мгле,
Но не померкнет чудное мгновенье,
Покуда любят люди на земле.