Предлагаю читателям философский рассказ и литературную критику.
Потерянные дары
Бабье лето в Казначеевске установилось солнечное и прохладное . Дождей обильных небыло и поэту Валерию хотелось почаще гулять по улицам , мечтать и сочинять лирические стихи . Сатира ему надоела , как горькая редька с хреном без приправы и хлеба. Ух и муторное это дело писать сатирические стихи или поэмы. Себя напрягаешь попусту и всяких - яких людей задеваешь за живое . Ну довелось страдать - переживать ! Ну достали своими интригами злыдни ! Черт с ними , пусть блаженствуют в своем измерении тщеславия и гордыни . Нет же надо обязательно с них маски срывать поэту , на воображаемом маскараде лицемеров и подонков . Сорвет творец с некоторых маски козлов или волчиц , а под ними маски анчуток грязнобаев появляются. А может не маски вовсе а их собственные безобразные рожи видны . Не понять без вселенского божественного телескопа . Некоторые фальшивые людишки так разодеты в белые костюмы , как ангелы , но души у них чернее ночи в Сочи . Всех гадов поэту не разоблачить . Да стоит ли тратить время на доказательства наличия кривых душ у аморальных , безнравственных особей карнавала казначеевского бытия ? Сатира не лирика , надоедает иногда до тошноты . Вышел поэт Валерий из дома и стал любоваться осенним Казначеевском . Идет Валерий и видит , как в мусорном контейнере роется , копошится человек . Прямо в открытом контейнере , а не рядом . Человек был одет в форму дорожных ремонтников . Он что - то нашел и загадочно улыбаясь вылез из мусорки . Валерий спросил : -- Вы счастье нашли в мусоре ? -- Человек посмотрел на вопрошавшего и ответил -- Нашел! Такое счастье , что вам никогда не снилось ! -- Поэта заинриговала бравадная манера незнакомца . Валерий решил познакомится с любителем контейнеров всяких отбросов . -- Меня Валерий зовут , как вас величают господин поисковик ? -- Вам это надо ?! - ответил искатель . -- Ну если надо , то меня зовут Мирон Земнухов -- Искатель продолжал внимательно смотреть на какой - то блескучий предмет . Он смотрел и улыбался . Поэт продолжил интересный разговор : -- Поделитесь секретом находки археолог развалов мусора -- Мирон не обиделся . Он почти в упор посмотрел на поэта и сказал -- Хочешь я поведаю необычную , загадочную историю , которая изменила мое мировозрение и судьбу ? - Хочу ! -- Так слушай и удивляйся . Только не подумай , что я умалишенный . Или спившийся бомж . Я кандидат исторических наук , преподаватель вуза -- Валерий не ухмыльнулся . Он встречал и не таких оригиналов . -- Продолжайте пожалуйста -- сказал он . Искатель отошел от контейнера и продолжил разговор теребя находку . -- Три года назад , солнечным утром на подоконник моего частного дома сел голубь . И заговорил , как человек . Голубь произнес: -- Мирон ты потерял честь и совесть : берешь взятки , поборы со студентов . Соблазняешь студенток и развращаешь их . Потом пьешь водку до безобразного состояния . Грешишь везде , по всякому . Ты падший . Ты потерянный , ничтожный человек . Тебе надо покаяться и вернуть потерянные дары -- Какие дары ? -- спросил я . -- Дары небес - честь и совесть ! Но вначале ты соберешь по мусоркам несколько тысяч чужих потерь . Сложишь их в рюкзак и взвесишь . Когда будет ровно 10 килограммов веса , ты поедешь в район деревни Паревка с находками -- Зачем? -- Затем , что бы отмыть находки водой святых родников - источников . Отмоешь все и приедешь в Челнавский лес - Зачем ? -- Зароешь в лесу найденные потери , недалеко от зарослей папоротника . Через 9 месяцев , накануне Ивана Купалы разместись с палаткой на берегу Челновой . Жди . В полнолуние ночью смотри на реку .Увидишь отражение лунного цветка , сразу иди в лес. Зацветет папоротник , вырый ямку . Найдешь свои потерянные совесть и честь . Они бесценные . Подороже золота и бриллиантов . Приложи к груди дары и вновь обретешь их -- Я спросил говорящего голубя : -- Для чего ж мне чужие потери собирать и отмывать от скверны ? -- В этом твое покаяние и добродетель . Поможешь другим - поможешь себе !-- Как я им помогу , другим ? -- Они обретут вновь незримые частицы потерь и осознают свою греховность . Будут добрее , честнее и совестливей. Как ты . Это твоя миссия . Выполнишь ее , обретешь небесные дары . Ты должен вернуться к себе одаренному свыше , пройдя тернии судьбы , преодолевая всю грязь бытия . Испытав мерзость и смрад клоак и свалок дна житейской туны -- Какие они видом эти потери и где их искать ? -- Искать их надо в мусорных бачках , контейнерах и на свалках . Видом потери разные . Но в основном потерянная совесть и честь похожи на кусочки , обломки , дольки стекла , слюды или матовой пленки . В твоих руках на вещах проявится надпись -- потерянная совесть или потерянная честь -- Голубь просиял и исчез . Я проснулся окончательно и приступил к поискам потерь .Вот сегодня думаю будет их 10 кг. Завтра поеду в Паревку , вблизи ее много источников -- Поэта вдруг охватила загадочная , жуткая хандра . Он спросил : -- Скажите а фамилии и имена не проявляются , потерявших совесть? -- Нет . Только слова -- потерянная совесть-- Удачи вам в Паревке и в Челнавском лесу ! -- пожелал поэт и пошел гулять дальше по Казначеевску . Лирические строфы не приходили в голову . Поэт Валерий стал вспоминать обо всех нехороших событиях в своей судьбе . И каждый каверзный случай анализировать пытливым умом .-- Ух!-- выдохнул поэт и вслух произнес -- Советь свою и честь я немного замарал , но не потерял ! Отмоюсь , очистюсь , покаюсь , отмолю дары небес !-- Поэту не хотелось быть человеком без совести и чести . Он был другим -- добрым , отзывчивым человеком .
ДОЧЬ АГАСФЕРА СЖИГАЕТ МОСТЫ
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
ДОЧЬ АГАСФЕРА
или
Ляпы и ложь " метрессы " В Т Д в книге " Город - стихотворение "
Неправды у " метрессы " столько , что у любого уши завянут ...
Читайте , сравнивайте и удивляйтесь противоречиям и несоответствию .
"Мой город родной ,
сколько зим , сколько лет
Я сердцем с тобой не прощаюсь"
Какой же он ей родной ? Из ее автобиографии : В Д родилась в Мичуринске в семье железнодорожника 1939 году . В Тамбов переехала в 1960 г. То есть когда ей было 21 год . А речь в стихах идет о Тамбове . Далее ..
" У дома , где снова сирень зацвела ,
Я вспомню далекое детство .
А сколько здесь было
прощаний и встреч !
С друзьями делились невзгоды ...
Спасибо , что ты помогаешь сберечь
Все это на долгие годы .
Мой город любимый ,
Я твой патриот
И славить тебя не устану "
Естественно не устанет славить , имея самый большой куш за " квасной патриотизм " , деля невзгоды с фантомными друзьями до 21 летнего
возраста в Тамбове -- аля Мичуринске .
" Как я счастлив ,
Что здесь я Родился !
Старый город Тамбов ,
Новый город Тамбов .
Где б я ни был ,
Тобой я гордился "
Следующий раз В Т Д изберет для себя склонение среднего рода .
Например : " Как я счастливо , что здесь я родилось "
" Проеду много - много километров ,
Увижу много - много городов .
Но в каждом переулке незаметно
Я признаюсь тебе в любви , Тамбов "
Вот это пассаж ! Признание в любви незаметно многим километрам , каждому
переулку везде и всюду днем , и ночью . Видимо по типу : " А Карфаген
должен быть разрушен ! " , главное чтоб незаметно .
"Плывут над городом рассветы ...
Иду по улицам знакомым ,
Над головою тополя .
Рассветный час все ближе ,
ближе "
Не ветви тополиные , а сами тополя сразу и одновременно рассвет за
рассветом -- во как ! В следующей строке она почти провидица .
"Он с каждым днем нам дороже , дороже --"
Действительно , все в нем дороже и дороже . Скоро бесценным станет всем
для всех .
" Ты мудрых мне послал учителей .
Им вечно быть в истории твоей .
Что было бы со мной без их советов ?"
Человеком была бы чести и совести . А то наслушалась советов и в 66 своих лет переметнулась от коммунистов к либералам . Как же так ? Всю
жизнь воспевала идеи Ленина и строителей коммунизма , а теперь воспеваешь строй его заклятых врагов буржуев -- бандитский капитализм . Нехорошее дело делаешь , но с пафосом и бесчисленными наградами , типа игрушечных орденов во славу тринадцатого ученика первого путника Делла Розы . И в завершении мизерной толики разоблачений графоманки в почете , следующие ее строфы .
"Тамбов весной становишься ты краше .
Вот очевидцы молодости нашей ,
Березы белоствольные стоят .
Здесь есть одна из детства моего .
Ах , сколько ей доверено всего !
И на коре ее -- стихотворенье :
Сама природа создала его :
Тамбов , в день основанья твоего --
Апрелький день -- природы пробужденье "
Вот как , в честь детства Вали и Тамбов основали ! И стихи береза запечатлела , и стоит - растет белоствольная уже 380 лет . Интересно , сколько же самой Дорожкиной лет ? Может она дочь Агасфера ?
Такая вот правда жизни . Дорожкина сама не скрывает своих пристрастий и своего кредо : " Я жгла мосты , не думая о том , Что я на этом берегу , а ты -- на том . Я мост зажгла -- тебе не перейти . Я пламя настоящее ждала: А вдруг погаснет? Чтоб опять зажечь ". И " Фортуна , где глаза твои ? Мне кажется , что ты ослепла ... Открывши мне источник пепла , Огня источник не таи . Мне предстоят еще бои , Но чтоб душа моя окрепла ". Ей огня подавай Амаргеддона , как Геростратке ! Все доброе , душевное , человеческое спалит . Еще ее непреодалимое желание и признание : " Мы все , конечно , атеисты . Но как прожить без божества ? Но кажется умолкнет Лира , Когда кумир не сотворен ".Вот она , будучи долго атеисткой , сотворила себе кумира из себя самой .Теперь молится , но кумир остался в ней .Она ему неистово поклоняется везде и всегда . Иногда он мельтешит и мелькает в ее увеличенных очками глазах . То покажет в правом глазу рожки , а в левом хвост . То сделает все наоборот . Присмотрелись многие , прислушались : кумир - то какой - то жалкий , графоманистый , но с гонором . Некоторые чиновники хвалят его и ее , восхищаются посредственными банальными стихотекстами . Помогают ей в продвижении к славе . Валя безудержно продвигается . Продвинутая ! Награждают и премируют ее . Но абсолютно все сознают , что Валя не поэт , а стиходелка - галделка - подделка ! Однажды она сама призналась в своей несостоятельности даже средней поэтессы : " Мои сомненья и тревоги Опять покоя не дают . Начну в каком - нибудь вагоне Вторую полку обживать ". Вот пусть и обживает вторую полку . Поэт -- чувственный художник Слова и душевных образов .А стихоплет -- ремесленник языка .Но иногда звукам свистулек плебс внимает трепетно . Дорожкина старается свистеть погромче .В суе она призналась , кто ее может лишить темных сил разрушения : " Пока мне труба не сыграет отбой , Стою на позиции , как часовой ...". Недавно был принят в СП подающий большие творческие надежды Труба Анатолий . Труба , так сыграй Вале - разрушительнице отбой ! Не сыграл пока Труба отбой , пригласил метрессу в редсовет журнала Александръ . Заседают ! Он там главред . Валя заседает одновременно и в редсовете журнала Тамбовский альманах , вездесущая - печаль несущая . Местные культуртрегеры не умеют фильтровать базар лицемеров . Не умеют отличать плевелы от зерен .Превозносят кого угодно , только не перечисленных мной истинных классиков современной Тамбовской литературы : Хворова Валерия , Макарова Аркадия , Кудимову Марину , Алешкина Петра , Струкову Марину , Николая Наседкина ( без книг о разврате ) . Корифеи поэзии презирайте дилетантов от тамбовской культуры ! Немного правды о возносимой и неподражаемой . Несколько лет назад , в приватных беседах Евстахий Начас при мне , выражал недовольство восхвалением Дорожкиной . Считал ее никудышней поэтессой . Не достойной и самой низшей награды . Акулинин Александр вообще считал ее неряшливой кухаркой , прислугой литературы . Многие говорили -- при виде Вали Майю Румянцеву коробило . Майя видеть ее не могла , такую назойливую графоманку . Недавно , наконец - то в одной тамбовской газете в презрении к Вале , опосредственно признался Виталий Гармаш , поэт , критик , прозаик . Аркадию Макарову корифею , классику угодили , разместили всего несколько стихотворений в альманахе , ... и молчек о творчестве . Как буд - то бы нет его в " святцах " талантов . Эх , Аркадий когда ж ты вновь скажешь правду о никчемных ? Тебя же гнобили , зажимали они в Тамбове . Вспомни какую книгу они выпустили к твоему юбилею , рассыпалась - распадалась вся при раскрытии . Когда я тебя предложил премировать Боратынским , Валя была категорически против . Вспомни и осознай ее криводушную , гнусную сущность . Если уж все власти без ума от Вали и шестерки властей , тогда объявите декаду воспевания дворовых туалетов и выгребных ям . Никто возражать не станет против ее монополии с " тропиканками " на стихотворный марафон о великолепном местном дерьме . Пусть скопом воспевают и задворки тамбовской жизни . Здесь они преуспеют непременно . А то им постоянно клубничку в сливках , а нам фигу . Им все , а нам отверженным талантам ничего . Как после всего этого можно уважать и ценит власть ? Если сама власть постоянно гнобит и отвергает самых одаренных , признанных народом талантов , что же тогда говорить о деловых богатых людях . Вот и нет среди них спонсоров истинной культуры . Все только для пиара , все для выборов - перевыборов . Несправедливость в культуре приводит к эпидемии лжи , обманов и бездуховной лаже . Монополия в искусстве -- разрушитель искусства! Сама планета Земля имеет три полюса : Северный , Южный и Магнитный . Все важны и значимы . Созвездия небесные состоят из нескольких звезд . А в Тамбове литературу олицетворяют с одной Валей Дорожкиной ! Слава ей , экраннные проэкты для нее , аудиомарафоны , издание книг , вручение денег и почет только ей . Прославляют , как двуединую богиню Агни - Кали . Власть принесла в жертву всю тамбовскую культуру , все искусство ей . Валя же постоянно не довольна .Вот эта метаморфоза , кумиру ее нравится : " Была я бабою , живой , А стала каменной . И комната была жилой , А стала камерой ". Если эти проэкты -- разновидность бизнеса ? Тогда другое дело ! Каждый зарабатывает деньги , как может . Если вы отвергаете живых классиков , столпов поэзии , то с люмпен - пролетариатом виршей и " каменными Валюхами " вы достигнете дна туны торговли . И на дне ощутите всю " прелесть " бескультурья и гнили делитантизма. Сами вскоре вкусите горького хлеба продажности и узрите шАбаш бездуховных порочных зрелищ . Дышите смрадом блефа , сатрапы Тамбовской лжекультуры !
Валя -- патриотка
***
При власти рьяных коммунистов ,
она их славила везде .
При либералах -- гедонистах
нашла идею в их звезде .
И те , и эти опахалом
над Валей гнали мошкару ,
справляясь с истины нахалом ,
несущем правду на юру .
Захватят город анархисты ,
Валюха блудным присягнет .
Захватят вольницу фашисты ,
в рог либеральников согнет .
На плахах головы отрубит ,
во храмах образы пронзит .
Так предводителей возлюбит ,
что прежних пикой поразит .
Раскроет мутные клоаки
и подорвет музейный мир .
Вожди все канувшие -- враки ,
а светоч -- нынешний кумир !
Найдет прекрасное в прорухе ,
когда заплатят ей деньгу .
Но музы неба о Валюхе ,
как о таланте ни гу - гу .
З л а я с т а р у х а
***
Сражаюсь я с врагами духа ,
Вздымая ввысь кинжалы слов …
Вражина -- мерзкая старуха
Ведет себя , как птицелов .
Она тенеты расставляет
И ловит судьбы простаков,
Поймав , всегда закабаляет,
Рабов в колодки дураков .
Она по сути -- дъяволица ,
Отводит счастье не шутя .
И лгать безбожно мастерица,
Тому , кто чувсвами дитя.
Играет образ монахини ,
Молясь прилюдно на ветру,
Но даже фокусник Гудини ,
Так не лукавил на миру .
О, сколько зла она вверяла !
И звездочет , не перечтет .
Старуха совесть потеряла,
А город выдал ей почет .
К л и к у ш а
***
Только ей все, только ей!
Лезет баба на амвон …
Ей народ знамена взвей!
Затихает в храме звон.
Буду здесь произносить.
Строки личного стиха.
Головы всем не сносить ,
За простое : ха – ха –ха!
Власть позволила мадам,
Веять творчество без сит .
И, мадам не погодам ,
Дурь сплошную голосит .
Портрет метрессы
***
Потомок Дориана Грея
Приехал "дервишем" в Тамбов
И говорить ни с кем не смея ,
Страдал от прикуса зубов .
С собой мольберт и красок кипа ,
А денег на смех петухам .
Нет драгоценностей и Джипа ,
Но рвется к красочным стихам .
Прознал , что дама есть в Тамбове ,
Стихи творит десятки лет .
Сказал он воронам : -- Панове ,
Я напишу ее портрет ! --
Узнал ее координаты ,
Пришел и душу ей открыл .
-- Вас нарисую и пенаты ,
А рядом ангел белокрыл ! -
Она свои вручила книги
И стал он трепетно читать .
Стихи не феи , а барыги ,
На сердце лягут , будешь тать .
Все лживо , все не от таланта ,
По случаю к очам властей .
И Дориан играя франта ,
Сказа : -- Прекрасному О,Кей! --
К музею ближе на " Арбате " ,
Тамбовских малых величин ,
Портрет писал он на закате ,
С оттенком множества личин .
Метресса важная балдела
И воспаряла всей судьбой .
Но вдруг до точки похудела
И стала дымкой голубой .
А Дориан портрет замазал ,
Какой - то жуткой чернотой .
Сказал по русски , не промазал ,
И плюнул в пропасть под пятой .
-- Стихи писать ты не умела ,
Творила вирши о пустом .
Но получать награды смела ,
В краю для жизни золотом .
Останься кляксой на портрете ,
Не пребывай , не мельтеши .
А я найду на бренном свете ,
Свет - поэтессу для души ! --
Указующая перстом
***
Пока Двурожкина в фаворе ,
У всяких мыслимых властей ...,
Дадут награду и Федоре --
Фантому бабы без костей .
По воле Вали и медали ,
Укажет пальцем вновь вручАт :
Собаке Хали , свинке Гали
И стае гениев -- волчат .
Кому угодно без разбора ,
В масть указующей давно ,
Дают крапленый лист раздора
И пьют крепленое вино .
Плясала баба
у огня…
***
Всех придушить готова, как шлея,
Всех укусить готова, как змея.
Вот собрались бы вместе: ты и я,
И плюнули б на «кляксу» бытия.
Но каждый восклицает: «Чур меня!».
И пляшет баба в отблесках огня.
И голосит виршоты всем ветрам,
Каналья, вдрызг лукавая и в срам.
Пришел бы хоть залетный экзорцист,
И усмирил в кликуше чертов свист.
Беснуйся злыдня, экзорцист идет,
Судьба твоя бесчестие прядет.
Литературная рецензия через сокращенный авторский
текст .Выводы читатель сделает сам . Герои и прототипы идентичны своим литературным поступкам и образу , и событиям произошедшим в реальной жизни . Вымысла у Наседкина очень мало , его роман это правда жизни . Кроме выдуманной электронной , цифирной спутницы Джуроб .
Николай Наседкин роман Меня любит Джулия Робертс
Глик тридцатый ( в сокращенном варианте )
Что уж душой кривить: и злость, и обида мои были мне хоть и смутно, но понятны — как же, надеялся сам рулить-управлять ситуацией, а на капитанском мостике-то, оказывается, не я… Но так случилось, что, снарядившись сдать поднакопившиеся бутылки на заключительное пивко, я столкнулся на улице нос к носу с Аркадием Телятниковым. Аркадий сиял, как металлический доллар (ни разу не видел, но доллар-бакс не сиять не может), он буквально светился не слабже уличного фонаря и не шёл, а плыл-летел над тротуаром, насвистывая бравурный мотив.
— Ха, Коля! –– заорал он по привычке в полную глотку на всю ивановскую (точнее — барановскую). — Привет, друг, мать твою! Ты чего такой хмурый? А это что? Бутылки?! Брось, друг, на х…! Сегодня они не понадобятся — у меня книжка вышла, бляха-муха!.. Я думал Аркадий шутит, Аркадий нашарил в боковом кармане куртки и блокнотик свой писательский — салфеток, естественно, в забегаловке не имелось, а руки чем-то вытирать надо. Я уже руку протянул, дабы заранее вырвать пару листков, как Аркадий приподнял торжественно тетрадочку над грязным столом:
— Вот она, мать её — пятая моя книга!
Меня не столько название поразило — «Венерические стихи, или Запрезервативье», сколько имя автора на обложке цвета застиранных дамских панталон — Клава Г. Аркадий, заметив моё ошеломление, довольный всхохотнул:
— Ха-ха! Псевдоним, конечно, бляха-муха! Я как бы от имени эротоманки Клавы сочинял…
— Но, помилуй, Аркадий Васильич, ведь твой предыдущий сборник назывался «Преображенский храм моей души»!?
— Увы! –– уже горько усмехнулся поэт. — Потому и псевдоним! Иначе, мать-перемать, нельзя! Щас, дружище, только эротика, чернуха, порнуха и прочая такая хренотень спросом пользуется. Про храмы души не покупают!
— И что же, много заплатили? –– стараясь не язвить голосом, поинтересовался я.
— Какое там, в п…ду! Пока ни копейки! Сам на издание угрохал две тыщи, у спонсоров навыпрашивал. Но если хорошо продастся — получу чего-нибудь…
— А это? –– я обвёл наш стол руками.
— Ну надо же обмыть книжку — обычай, бляха-муха! А финансы жинка оставила, она к дочери в Липецк на месяц уехала, так что я самостоятельный, как хер…
Ну хер, так хер — заболтались! Я поднял стакашек, придал голосу торжественности:
— За твою, Аркадий, новую книгу!
Поэт плеснул чуток водки на бледно-голубую обложку, пояснив, — таков обычай. Мы выпили. И тут же, уж разумеется, мой друг-поэт, забыв про воблу, лишь обмочил усы в пивной пене и начал кричать свои (вернее, как бы Клавы Г.) «откровения эротоманки» — такой подзаголовок имела книжка:
…Я тебе отдала,
Что меж ног драгоценно хранилось.
От восторга оргазма
Кружилась моя голова.
По зелёной траве
Я степной кобылицей носилась,
И степной кобылицей
Тебе отдавалась, дрожа…
Дальше я прослушал, ибо задумался: а где же рифма-то к «дрожа»?
— Мда-а-а, круто… — пришлось неопределённо протянуть, когда Телятников кончил (во, точно!). — Я чуть не кончил!
— Ну, мать твою, а ты говорил! Там дальше ещё зашибистее будет — трах-перетрах!
Да, «траху-перетраху», и точно, хватало: Аркадий все стихи одно за другим провыл-прокричал, потом, когда подписал мне экземплярчик и вручил, заставил и меня вслух читать, дабы со стороны послушать и удостовериться — ой, круто!
— Бляха-муха, это ж ни в п…ду, ни в Красну Армию!
План его оказался таков: один из местных новорашей со странной фамилией Семиметров всерьёз заразился-заболел графоманией и накатал повесть о своей жизни. А жизнь-биография у него материалом богата: был мусором-ментом, потом рэкетиром, основал-создал, в конце концов, то ли банк, то ли адвокатскую контору — одним словом, сейчас он солидный господин, живёт в замке, ездит на «мерсе», пашут на него другие, а у него вот время появилось-выдалось автобиографические повести графоманить-стряпать. Дальше: книжку этот Семисантиметров намерен издать (за свои, разумеется, рэкетирские) в частной издательской лавке писателя Алевтинина «Книжный трактир», где вот и «Сифилические», пардон, «Венерические стихи» самого Аркадия вышли. И тут вот какая фишка: этот Семимиллиметров условие поставил, дескать, повесть его до ума довести надо и если хоть одна ошибка-ляп потом в книге обнаружится, он сверх расходов ни цента не даст, а если всё по уму будет — отвалит премиальные в двойном размере.
— Он, понимаешь ли, мать его, — объяснял, болезненно морщась, Аркадий, — и в Союз писателей вступить возмечтал, так что не шутит.
— Ну, так в чём проблема-то? –– не врубался я.
— А в том, что Алевтинин сам и за редактора, и за корректора в своей лавке, а у него четыре класса сельской школы.
— Подожди, Аркадий Васильич, тут что-то не стыкуется. Насколько я знаю, этот ваш Алевтинин сам автор двух десятков книг, да ещё и возглавляет всю вашу писательскую организацию. Это, что же, с четырьмя классами?!
— Ну да! Ты, может, и не знаешь, раньше, при коммуняках, вот таких — от сохи да от станка — в Союз писателей в первую очередь и тащили. Не по таланту мерили, главное, чтоб из народа. А в вожди его выбрали… Ты видел его? С такой бородищей знаешь как он в президиумах разных смотрится — о-го-го! Вот он зарплату секретаря писательского огребает, свои дела частно-издательские проворачивает, да в президиумах разных как бы от нашего имени заседает — вот и всё его секретарство. Даже, хер бородатый, собрания перестал созывать — чтоб не отчитываться перед нами! Не-е-ет, Алевтинин мне друг, но истина дороже! Я ему, мать его, всё когда-нибудь в его бороду сивую выскажу!
Аркадий вконец раскипятился, даже погрозил куда-то в потолок жилистым рабочим кулаком. Увы, и сам он имел всего лишь среднетехническое образование, так что на роль опытного редактора не тянул. Как выяснилось, среди местных мастеров стиха и прозы стопроцентно грамотных вообще не было, так что жирные премиальные писателя-банкира Семивёрстова запросто могли сделать ручкой. Если бы Аркадий не хлопнул себя вовремя по лбу…
Через полчаса мы сидели в Доме печати в обшарпанном офисе писательской организации и заключали сделку с Алевтининым. Переговоры начались неплохо: босс барановских литераторов, вернее, в тот момент — глава «Книжного трактира», когда уразумел о чём речь, тут же вынул из сейфа початую бутылку самогона и половинку засохшего батона. Мы выпили, занюхали и пошли дальше. В результате договорились до следующего: я редактирую рукопись и сам набираю на компьютере, за что мне вручается аванс в 200 рэ немедленно (Аркадию, как посреднику, — 50) и 30 процентов (посреднику — 5) от премии Семимильного, если он её, конечно, кинет.
— Кинет, кинет! –– самоуверенно сказал я. — Ещё и сверху добавит!
Ударили по рукам, Аркадий сбегал за бутылкой водки (я отстегнул от аванса полтинник), и мы обмыли сделку. Довольный Алевтинин оглаживал свою чудовищную сивую бороду и благодушно приговаривал:
— Такоси оно и добренько! Делишко-то спроворили пригожее! Боженька тебе в подмогу! На тебя таперича вся надёжа!..
Мы с Аркадием ещё пивка добавили в гадюшнике, а потом я, не поддаваясь ни на какие уговоры-упрашивания, отправился домой — отсыпаться и приступать к работе.
Поздно вечером, не поздоровавшись демонстративно с мисс Робертс и нырнув в Интернет лишь на минуту — проверить почту (опять один спам!), я раскрыл папку с творением бывшего мента-рэкетира. И крылья у меня опустились.
ПОВИСТЬ
Еслив кто думает, што я немогу сваю жизь описать то я при стрече могу кулаком так засветить промеж глаз, што кое кто типа балеть будет. Я не угрожаю и нечего мне после этого пришивать што я кому-то угрожал но при стрече магу по рогам красива настучать. А патаму што Пушкину однаму сачинять штоли…
Да-а-а, герои Василия Макаровича, оказывается, живы! Я запустил Word и начал набивать текст, выискивая в корявой рукописи писателя-миллионера крупицы фактов:
ЖИЗНЬ КАК ПОДВИГ
Повесть
Конечно, я не Пушкин, не Сидни Шелдон и даже не Александра Маринина, но я всё же решился написать вот эту повесть — правдивую повесть о моей трудной жизни…
Всю оставшуюся половину отпуска угрохал-убил я на этот титанический дурацкий труд. В воскресенье, в первый день октября, мы — Алевтинин, Телятников и я — были приглашены в один из особняков Семикилометрова (их у него, не считая дачи, оказалось три). Действо со стороны напоминало историческое событие: Гоголь в доме Аксаковых читает «Мёртвые души». По крайней мере, напитки-закуски были не слабже. Но и этого мало: тут же выдав наличными на типографские расходы («Завысил сумму Алевтинин раза в полтора!», — шепнул мне Аркадий), Семипарсеков, так сказать, отдельным жестом отстегнул мне тыщу (увы, не баксов — рублей) и строго предупредил Алевтинина, мол, это сверх обещанных премиальных по выходе книги…
После коньяка с зернистой икрой в особняке мы добавили все втроём в забегаловке «Витаминка», а потом очутились уже вдвоём с Аркадием у меня дома. С собой у нас было. И вот когда температура праздника-гульбы достигла точки кипения, я, против самим же установленных правил, дал питание компу и засветил дисплюй: загорелось, видите ли, открыть другу Аркадию форточку в веб-пространство — он туда никогда ещё не выглядывал.
— О, бляха-муха, опять эта баба! –– вякнул гость, увидев на экране Джулию. — Ты чё это везде её понаразвешивал?
— Это не баба, Аркадий Васильич, это — Джулия Робертс.
— Джю-ю-юлия Ро-о-обертс! –– Аркадий передразнил моё придыхание. — Баба как баба — сучка смазливая…
— Смазливая?! Что бы ты понимал со своей Клавой Гэ! Сейчас я тебе покажу!
Я запустил вьювер ACDSee, раскрыл папку с фотогалереей в «JULIA», запустил программу в режиме слайд-шоу. На экране один за другим начали появляться портреты Джулии. Аркадий развалился в моём рабочем кресле, вертелся-покачивался из стороны в сторону, то и дело подпускал комментарий:
— А, вот здесь она ничего, мать её!.. И тут — вырез хорош!.. Вот это ноги!.. А грудёшки, на хрен, маловаты!..
Мне не очень нравилось, но я терпел — гость всё-таки. И тут появилось то изображение, где Джулия обнажена, вполоборота — самое первое, какое отыскал я в Интернете.
— Ну-к, — скомандовал Телятников, — тормозни в п…ду!
Он долго рассматривал беззащитную Джулию и цокнул погано языком:
— Не, сиськи всё же позорные, но — забирает!..
Старый хрен опустил руку поверх джинсов на своё хозяйство и начал мять-оглаживать:
— Гляди ты, аж встал… Щас бы сюды её, а? Вот бы оприходовали, бляха-муха!..
Можно мне верить или не верить, но только в тот момент я понял-осознал до конца — что я творю. Правда, и пьян я был, как последний свинтус. Я как очнулся, схватил гостя за шкирку двумя руками, развернул вместе с креслом, сдёрнул с сидения и задал начальное ускорение по направлению к двери:
— Во-о-он!
Телятников упёрся в косяки руками, растопырился и завопил пьяно:
— Ты чё, сдурел, мать твою?! Из-за бабы! Из-за картинки!
— Во-о-он, я сказал!!! –– ещё сильнее наддал я и голосом, и руками, отбил цепкие пальцы гостя от косяков, выволок в прихожую, отпер входную дверь, вытолкал за порог, выбросил вслед куртку и туфли, захлопнул дверь . И вот вдруг взял и кликнул: приди!
— Hi! –– слышу я. — Привет!
Горячая волна пробегает по моему организму сверху донизу. Я открываю глаза, разворачиваюсь с креслом.
— Здравствуй, Джул! Здравствуй, моя родная!
Голос мой даёт сбой, в глазах расплывается туман.
— Вау! Колья, да ты выпил? Ты очень много выпил! Зачем, почему это?
— Потому, что дурак! Ах, Джулия, ты бы знала, какой я дурак!
— Знаю, — улыбается она. — Иди ко мне…
— Извини, я только что из ванны! Так всё неожиданно…
Опустившись рядом с нею на ковёр, я беру её руку, приникаю к тыльной стороне губами, осторожно целую раз, другой, затем поворачиваю и начинаю медленно сладко целовать тёплую ладонь — в линию жизни, в линию судьбы, в линию сердца, в линию Венеры и во все остальные линии, подушечки, ямочки… Джулия прижимает ладонь навстречу моим губам и ласково гладит-ерошит свободной рукой мои мокрые волосы. Потом, когда я поднимаю лицо и смотрю ей в глаза, говорит:
— Ты бы знал, как мне приятно, когда ты целуешь мне руку…
— Неужели никто тебе руки не целует? –– недоверчиво улыбаюсь я.
— Целуют, да всё напоказ или в шутку. А вот так, как сейчас ты… Целуй, Колья, целуй!
Я снова припадаю горячим ртом к тёплой женской коже. Рука её лежит на халате. Полы чуть разошлись, открывая розовые, пахнущие яблоками коленки (Джулия любит, я знаю, шампуни-кремы с яблочным ароматом!). Губы мои сами собой соскальзывают с линий жизни и судьбы, припадают к ямочке чуть выше правого колена. Я уже ни о чём не думаю, я ничего не соображаю. Я только с удивлением и неизбывным восторгом всхлипываю про себя: «Господи! Господи!..» Губы мои начинают умопомрачительное и, кажется, бесконечное путешествие от плотно сжатых колен всё выше и выше. Они движутся мелкими перебежками вдоль разделительной линии, переходя-перескакивая то на одну, то на другую сторону. Полы халата поддаются-раздвигаются всё сильнее… Ноздри мои раздуваются, я чувствую, что начинаю дрожать. И тут я, как пацан, поднимаю пьяное своё лицо, чтобы спросить по-дурацки: «Можно?» И вижу, как Джулия, глядя на меня тоже затуманившимся взглядом, хмельно улыбается и вдруг тянет свободный конец пояса, развязывает его…
Тр-р-рл-л-лин-н-нь! Тр-р-рл-л-лин-н-нь! Тр-р-рл-л-лин-н-нь!..
Господи, да кого это чёрт принёс?! Я замер, но звонок не умолкает ни на секунду. Да что там такое? Может, пожар опять по соседству?..
— Я сейчас! –– говорю я Джулии. — Сейчас! Не волнуйся!
Но Джулия почему-то страшно взволнована. Она вскакивает, запахивает халат, хватает меня за руку.
— Не открывай! Нельзя открывать! Опасно!
— Ну, что ты, — успокаиваю я, — здесь же не Нью-Йорк. Да и день на дворе…
Я, что-то не по делу раздухарившись, открываю без цепочки и даже в глазок не смотрю. За дверью стоят два незнакомых парня.
— Насонкин? –– спрашивает передний.
— Насонкин, Насонкин! В чём дело?
— В тебе, козёл!
И — жуткий удар в лицо…
Николай Наседкин статья " Точки над i" Тамбовский альманах 6
и этот же текст в повести Литлабиринты -- Два срока --
Для начала: а судьи кто?Алёшина именуют-представляют в газете то «литератором», то «писателем», то «поэтом». Увы, эти лестные эпитеты-титулы мало соответствуют действительности. Алёшин в литературе, мягко говоря, — НИКТО , ПУСТОЕ МЕСТО , НОЛЬ . Зато амбиций — на трёх Пушкиных хватит. В 2001 году на региональном семинаре молодых литераторов в Белгороде его приняли в Союз писателей, так сказать, авансом, как подающего кой-какие надежды. Разглядел в нём эти надежды в основном, видимо, тогдашний руководитель нашей писательской организации. За семь минувших после этого лет надежды наш уже почти 45-летний «пиит» материализовал в 40-страничный сборничек стишков «Антоновы песни» размером с записную книжку, изданный за счёт автора. Всё. О каких-либо достоинствах «поэзии» речи вообще нет: думается, ни сам Алёшин, ни его опекун Акулинин, ни читатели-родственники не считают эту стихотворную брошюрку поэтическим достижением.Признаться, когда Олег подал заявление о выходе из состава Тамбовской писательской организации, я чуть было не зауважал его: ну, подумал, проснулась совесть у парня, понял, что ни с какого боку Алешин НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ЗВАНИЮ ПИСАТЕЛЯ , САМОМУ НАДОЕЛО ИГРАТЬ РОЛЬ БАЛЛАСТА в творческой организации… А оно вон чего: ему, оказывается, с другими — настоящими — писателями не по пути, мелковаты они для него в качестве попутчиков!
Храм мамоны
***
В тени житейских берегов ,
С моралью обрывая связь ,
Нажили с легкостью врагов
Дельцы бездумно суетясь .
Судьбы течение всегда ,
С необъяснимой быстротой .
Событий мутная вода ,
Смывает родничок святой .
Под солнцем так же тяжело ,
Для пребывающих в чести .
На них накатывает зло ,
Чтоб добродушных извести .
Не терпят гордые простых ,
Не уважают за дела .
И лики ясные святых ,
До слез торговля довела .
Иконы продают шутя ,
В базарной гулкой глубине .
И на руках Христос дитя ,
Идет по рыночной цене .
Спаситель гневно гнал таких,
Торгующих в святом кругу .
Теперь купцы из никаких ,
Об этом деле ни гу - гу .
Ах , времена дурных личин ,
С посулами для чудаков .
Возьмет хапуга на почин ,
Казну других и был таков .