Обратиться к переводу ещё одного четверостишия Омара Хайяма меня побудили замечательные строки в переводе Германа Борисовича Плисецкого (1931–1992):
Назовут меня пьяным – воистину так!
Нечестивцем, смутьяном – воистину так!
Я есмь я. И болтайте себе, что хотите:
Я останусь Хайямом. Воистину так!
Наверно, это самый лучший из переводов этого четверостишия, создавший для читателя на все времена образ самого Омара Хайяма, каким мы его знаем и любим. И так же, как замечательные переводы Шекспира побуждают читать в подлиннике произведения солнца английской литературы, переводы Г.Б. Плисецкого заронили во мне надежду когда-нибудь научиться разбирать персидскую вязь. Я не достиг цели, но найти оригинал именно этого четверостишия был обязан. И результаты превзошли мои ожидания.
Итак, стихотворение существует в двух вариантах. Один кажется даже несколько романтическим, другой – и скорее всего, именно он является изначальным – вполне может стать темой для серьезного исследования по средневековой логике.
Подстрочный перевод
Если я от вина магов пьян я, я есмь.
И если влюблён, и беспечен, и идолопоклонник я, я есмь.
Каждый человек своё мнение имеет.
Себя самого я знаю: всё то, что я есмь, я есмь.
(Иной вариант)
Если я от вина магов пьян я, я есмь.
Если кафир, и гяур, и идолопоклонник я, я есмь.
Каждый из толпы обо мне мнение имеет.
Я, так как это сам я, поэтому кто я есмь, я есмь.
Примечания к подстрочным переводам
1. “от вина магов” – в персидской поэтической речи слово “маг” может обозначать не только представителя жреческого сословия у зороастрийцев, но и торговца вином. Возможно, это следствие религиозных запретов для мусульман. Для сравнения – образ еврея-шинкаря в дореволюционной России.
2. Слово “aasheq” (страстно влюбленный, ашуг (тюрк.); из арабского языка) также обозначает странствующего певца-поэта на Среднем Востоке.
3. Слово “rend” также можно понимать как “беспутный” и даже “хитрый”.
4. Выражение “kaafer-o gabr-o botparast” (кафир, и огнепоклонник (гебр, гяур (тюрк.)), и идолопоклонник) встречается не только у Омара Хайяма и обозначает всякого язычника вообще. Слова происходят, соответственно, из арабского, из арамейского и персидского языка.
Возможно, именно второй вариант четверостишия и был перед глазами Г.Б. Плисецкого. Интересно, однако, что ни в одном из вариантов нет противопоставления. Всё множество мнений о себе принимается Омаром Хайямом как истинное: если я есмь я, то всё, что я есмь, я есмь. Поэт абсолютно искренен, и эта безграничная искренность является величайшей (вернее сказать – мистической) загадкой Омара Хайяма.
“Ego sum qui sum...”
Он знал.
* * *
Когда вином волшебным я пленён, я есмь.
Когда лукав, беспечен и влюблён, я есмь.
Всяк обо мне по-своему гадает,
Но я-то знаю: всё, чем наделён, я есмь.
(Иной вариант)
Когда вином неверных я пьянён, я есмь.
Когда служеньем идольским прельщён, я есмь.
Есть мнений тьма, кто я на самом деле,
Но, коль един я, всё, чем наделён, я есмь.