Бессмертной и незабвенной
Зое Космодемьянской
Посвящается.
Вновь в груди застревают стоны…
Верить хочется – разве не во что?..
Ты похожа на Деву с иконы,
Изможденная русская девушка:
Тот же взгляд – насквозь, дюже горестный,
Полудетский лик обездвиженный…
Восемнадцать лет! – все по совести –
На твоей судьбе было выжжено.
Как глаза-то горят – не потушите!
Так пылают – вовек не померкнут…
А вокруг тебя, муча душеньку,
Кружит – свастикой меченый – беркут.
«Отвечай:
с кем пришла?
С кем явилась?
Выдвай дружков, Ваша Милость!»
На вопрос молчишь. На удар молчишь.
Только больше в плечах распрямилась…
Ты помнишь соборное злато?
А Кремль, восторженно – алый?..
Часы, на ногах, - вдоль Арбата,
Разлив своевольной реки?..
Причудливость пестрого храма
И нежность весны запоздалой,
Когда разрываются прямо
От счастья, от солнца – виски?..
Ты помнишь! Москвы у тебя не отнять –
не вроде бы.
Избита, измучена – будешь стоять
За Родину!
Палачи по-немецки закаркали,
Все разгневались, заволновались,
Вороньём, что взлетает над парками,
Вмиг с насиженных давок поднялись.
Тот, который кругами выхаживал,
Все кружил, точно беркут крылатый,
Заорал:
«Истерзать ее заживо!!!
Говори, поджигатель проклятый!»
«Отвечай!
С кем пришла?
Кто в товарищах?!
Ведь недолго ждать буду я еще!»
Кулаком тебя. С силой бьет тебя!
И глазами сверкает пугающе…
Ты помнишь кремлевские башни
И роскошь старинной палаты,
Уют, милый сердцу, домашний,
И тихий вечерний покой…
И царство прочитанных книжек,
Где ты была гостьей когда-то…
Как будто кто в памяти выжег
Счастливую юность – такой.
Удар. Вновь извергла немецкая пасть
Ругательства.
Стоять, стоять – только б не упасть:
Позади – Москва!..
Не упасть – до последнего твёрдою:
Комсомольцы своих не сдают!
Не упасть – перед злобною мордою:
Это звери, так люди не бьют…
Под скрежещущее ржавыми криками,
Под ударами –
горькими
дикими,
На морозе, грызущем кожу
Электрической смертной дрожью…
Пусть натешатся дьяволы всласть!
Не поддаться!
Не сдать!
Не упасть…
Не упасть… Не упала, а сдюжила!
Площадь ждёт, словно ту, Орлеанскую…
Снегопад заплетается кружевом,
Беспросветный, как песнь арестантская.
Вот и Дева – боса да изранена.
Ветер гривами свищет кобыльими…
Ты похожа на гордого Ангела
С перебитыми плёткою крыльями.
Ветер свищет, как грива у лошади…
Ты стоишь – молодой, несогбенной,
Посреди выжидающей площади.
Посреди изрыдавшей Вселенной.
Плачут бабы, ревут-убиваются,
Кто бледнеет, кто смотрит внимательно…
А у третьих-то рты разеваются:
«Наказать, наказать поджигателя!»
Вот уж петлю на шею накинули,
Пройдет путь до Голгофы бревенчатой!..
Как каратели рты поразинули
И замолкли крестьянские женщины…
На морозе – да в русской рубахе,
Ты стояла, как Дева святая,
Со своей сбитой наскоро плахи
О победе советской вещая…
Вот уж жизнь молодая потухла
Под раскаты фашистского смеха,
Но все слышит крестьянское ухо
Слов пророческих звонкое эхо…
Небо зимнее, белью изранено,
Снегопад изрыгает безжизненный.
Вы сегодня казнили – Ангела.
Но его не убили истину!..