В погоне за пьяным евреем,
споткнувшись, влетел в дурку
где нетрезвая Лиля Брик
слегка присняла лисью шкурку
с изящного плеча
окровавленного локонами
цвета лесного пожара,
шуршащими как листопад.
Подозвав, томно сказала:
"Обожайте меня, Владимир,
словно я – это я для вас"
и веснушек златом всесильным
приковала к себе мой глаз.
Повелела добыть воды,
усмирить ей дикого зверя,
написать себе стих про цветы
и секреты без страха доверить.
Я бы раньше сказал "Ведьма!",
но теперь вопрошаю: "Ангел?"
Если в рай на секунду поверить
чую бледный луч среди мрака.