Электронная аранжировка на музыку Родиона Щедрина
(Ремикс песни «Марш монтажников - высотников» -
«Не кочегары мы, не плотники…»
для выпускного вечера лицея).
*****
ГИМН УЧИТЕЛЕЙ МОУ ЛИЦЕЙ № 136
Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет, как нет
Что есть, то есть.
И так сильны мы в педагогике, да!
Что кандидаты наук есть, большая честь.
В свои предметы все влюбленные,
МОУ лицей 136, что есть, то есть
Выпускниками мы довольные, да!
Пускай и дел у нас не счесть.
И пусть ЕГЭ потреплет нервы всем,
Потом еще и ГОРОНО, слегка.
Зато ребят обучим мы всему,
На них не взглянут свысока.
Желаем всем вам в ВУЗы поступить.
Кто в МГУ, а кто в МГИМО!
А если Вы решили проще жить,
Про Вас мы помним все равно!
А если станет грустно Вам,
Пускай Вы вспомните друзей!
Открыты двери, далеко, ли близко Вы.
Мы ваш родной МОУ лицей!
Не откажите нам в любезности,
На выпускном сказать слова, слегка.
А то погибнут в неизвестности,
Ваших учителей труды и красота.
Вот позади уже экзаменов страдания,
Минуты жизни в пустоте не те.
Звенит звонок, момент прощания,
Пусть выпускной пройдет на высоте!
Первого сентября звенит первый звонок,
Взлетает в небо голубок как ангелок.
Для первоклассников идёт первый урок
С цветами, ребятами молодеет педагог!
*****
P.S.: Под одну аранжировку у меня есть разные
варианты слов поздравительных и шуточных песен
с указанием авторства музыки - Родиона Щедрина.
*****
ПЕРВАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
(автобиографический рассказ)
До сих пор помню свою первую учительницу
Зою Степановну (начальная школа 1-4 класс).
Звенел звонок, она входила в класс. Мы вставали со
страшным грохотом, открывая откидную доску стола
деревянной парты. Дисциплина была строжайшая.
Она говорила нам: «Тишина на уроке должна быть
такая, чтобы вы слышали свои мысли и как летает
муха за окном класса». Голос она не повышала
никогда и не ударяла указкой по столу. Одного
строгого взгляда хватало, чтобы от тишины в классе
начинало звенеть в ушах.
Зоя Степановна всегда носила серое платье из военного
сукна и всегда Орден Октябрьской Революции.
На вид ей было… Огромные, ярко-синие, воспалённые
глаза с красными сосудами склер. Сухая, лицо в глубоких
морщинах. Позже мы узнали, за что её наградили орденом.
Пленных красноармейцев согнали в барак и обложили его
соломой. Белые ожидали атаки красных и в случае
отступления, охранники получили приказ его поджечь.
Родителей расстреляли не её глазах. Она одна, ночью
перебралась по мосту белых на сторону красных и рассказала,
что барак сожгут вместе с пленными. На заре красные
взяли штурмом мост. Командир одного конного отряда
получил приказ ещё ночью – немедленно клином прорубить
окно в обороне белых, и, не ввязываясь в бой проскакать
по тылу до барака и не дать сжечь пленных живьём.
Зою посадили на коня впереди комиссара и когда брешь
в обороне была прорублена, они из задних рядов клина
переместились в пик. Зоя показывала дорогу. Когда отряд
доскакал до барака, он уже горел со всех сторон.
Бойцы перерубили охрану и вышибли ворота бревном.
Из огня было спасено более 120 красноармейцев, тяжело
раненые и задохнувшиеся сгорели заживо…
В 1940-вом поступила в пединститут. В июне 1941-го
ушла добровольцем на передовую санитаркой и вытаскивала
раненых с поля боя. Награждена орденами и медалями.
Жила в деревянном «семейном бараке» без водопровода.
Когда ей дали ордер на квартиру, она отдала его семье
с тремя детьми из этого барака. Переехала в однокомнатную
«Хрущевку» когда барак снесли.
Из украшений носила помолвочное кольцо, которое вросло
в палец и не снималось. Точнее – перстень, изящно свитый
из золотой проволоки с огромным бриллиантом. Ранее такие
кольца считались фамильными драгоценностям, передающимися
из поколения в поколение.
Помолвлена она была в блокадном Ленинграде с вынесенным ею
с поля боя бойцом.
Жених пропал без вести в конце войны, она его ждала и
замуж не вышла до самой смерти.
Когда мы писали сочинения, она ходила между партами,
останавливалась у окна рядом с доской, смотрела в окно
не мигая, и о чём-то думала, массируя палец с перстнем.
Даже в пасмурную погоду ограненный бриллиант блестел
тысячами искр и пускал тысячи солнечных зайчиков по
серым стенам классной комнаты. Я сидел на передней
парте с краю у окна, и мне казалось, что на её пальце
искрятся огоньки бенгальского огня…
Зимой Зоя Степановна заболела. Я учился в 4-м классе и
музыкальной школе. Аккордеон, как обычно, я везде
возил на санках, и мы пошли её проведать в барак с
аккордеоном, мёдом, малиновым вареньем, барсучьим
жиром – мамы собрали нам «передачу от простуды».
Зоя Степановна попросила нас сходить на колонку, мы
с другом привезли ей флягу на «цеплялке» с одной
ручкой и двумя колесиками, и мы сели пить чай из
настоящего самовара, раздуваемого сапожком.
Девчонки достали «мамины» пирожки и всякие сладости.
За четыре года она ни разу не улыбнулась в классе…
А тут её всегда холодные ярко-синие огромные глаза
светились и сверкали как бриллиант на помолвочном
кольце-перстне.
Девчонки стали её расспрашивать про перстень, про
фото на комоде, где она в военной форме с санитарной
сумкой улыбается, а военный положил ей руку на плечо.
Она всё нам и рассказала про войну, жениха, блокаду…
Я только что разучил «В Землянке»:
«Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза...»
Стал играть на аккордеоне, моментально в комнату
забежала подружка-соседка учительницы и сказала:
- Учеников-то сколько! Не помешаю?!
- Ученики в школе, а в моём доме они мои дети…
Садись «солдатка» за стол, будем чаёвничать.
Они в два голоса запели «Землянку», а мы подпевали.
Потом одна девочка спросила:
- Зоя Степановна, Вы плачете, что жениха Вашего убили?!
Зоя Степановна смахнула слезу, улыбнулась и ответила:
- Любовь убить невозможно, она вечна. Мой единственный
любимый живой и ждёт меня там…
И показала на потолок… Теперь я понимаю, что Зоя Степановна
говорила о душе, и, наверное, тайно верила в Бога…
*****
Иллюстрация: картина маслом. Факсимиле
художника на холсте. 1962 год.
*****