Когда осенние листья по ветру опять полетят
и, от дождя тяжелея, коврами нам под ноги лягут,
я, ни о чём не жалея, наполню помятую флягу
последней солнечной влагой, как брагой - тобой, листопад.
Когда наступит зима, и всю землю укроют снега,
и будет страшно шагнуть, и хотеться шагнуть, чтоб оставить
хотя бы след на снегу, если не настоящую память,
не монумент в центре города - так хоть узор сапога,
тогда я выдохну пар из ноздрей, словно загнанный конь,
и спрячусь в дом, и огонь разожгу, и сварю себе чая,
и о далёкой весне до колотья в груди заскучаю,
и протяну, словно в лето, к огню ледяную ладонь.
Вот и настанет тот час, чтоб откупорить флягу мою
и чтоб подлить себе в чай цвет багряный кленовых закатов.
И жёлтый липовый лист, и оранжевый неклен, распятый
на синеве листопадного неба я в чашку налью.
И будет этот напиток хмельнее, нежнее, чем все,
какие только придут тебе в голову, чудные вина.
И перед календарём я склонюсь головою повинной
за то, что так торопливо живу,что бегу, не присев.