Первостепенно
Это сожжённое беломентольной молнией дерево
В фосфоресцирующем слепящем контуре света
И только потом – незнакомый ребёнок
С росой густомеда в ресницах и дермой
Израненной красно-сургучными язвами
(Может быть, наш мнимый аспид пытался сменить
Удары кнутом на ласковые поглаживания
Но рука оказалась излишне
Тяжёлой?
В любом случае, меня всё устраивает)
В стопочку доказательств –
Цвет любимой помады матери
Абсолютно такой же.
Помню, как в тринадцать впервые
Накрасилась ей и стала похожа
На одну из тех недвусмысленных дамочек
Раннего польского порно
С тех пор я перестала сама себе нравиться
Гримироваться
Держать оборону
И наконец оказалась
На сенсорном грунте своего восприятия
Нормированном и обезжиренном дне
Как те справочники знакомого по экономике или кожа
Той пожилой грузинской дамы
Которая перед уколом, чтобы отвлечься
Рассказывала мне, медсестре и вообще рикошетила
По всем нам в палате
Об инкрустации
О любви покойного мужа и его
Внутрилимфовой нежности к девушке
Чей шкаф до сих пор переполнен
Льняными самосшитыми платьями
И хотя понимаю на низеньком, как приступочка, уровне
Что комплекс несостоятельности
И корень июльской заразы
Проложен не в этом метре
Я делаю шаг в своей знаменитой
Канатоходческой манере держаться
Которую все принимают ошибочно за
Вымученный
Временем
Супротив танцора потерять равновесие
За птичье изящество
За вкрадчивость женственности, и это случается –
.
.
.
К твоей настенной доске
Для снимков, набросков и записей
Кажется, пробковой
Меня прибивает собой жестяная опрятная
Как ты, глянцево-чистая
Канцелярская кнопка
Прибивает собой, а оглушает моим же
Когда-то кому-то настороженно брошенным:
— Прими обретённое
Многомильно влачи обретённое
И втуне никого не люби