В лето бурных сражений, побед и удачных походов
Мамелюков отряд заплутал в африканской пыли,
В эти земли султан, покоривший десятки народов,
Их призвал, и они подчинились и к ночи дошли.
В восхищеньи застыв перед великолепьем сераля,
У открытых ворот они спешились, сбруей звеня.
К ним никто не спустился… И сонный дворец озирая,
В коридоры проникли они, не встречая огня.
Звездный дождь на спиралях колонн и на смуглых героях –
Только он спорит с сумраком лестниц, ковров и дверей.
Звуки вязнут в коврах, гаснут тени в дворцовых покоях,
Тишиною объяты порталы и строй галерей…
Бесконечность пролетов, согретых спокойным дыханьем,
Закружила отряд, завела в удаленный придел,
Где в часы безмятежья и сладостных снов колыханья
Отдыхал бедуин, утомленный от праведных дел.
Он пришел налегке по следам золотых караванов,
И доверил султану рецепты любви и добра…
Но не вызвав ничем благосклонности сытых османов,
Попросил лишь еды и покоя в тени до утра.
Что влекло их к ночному пристанищу скромного старца ?
Не расскажут мулаты, смолчал и упрямец седой…
Их ответ бы, возможно, кому-то помог разобраться,
Но пронесся бесследно тот бег под коварной звездой.
Свет ее приманил недалеких, бесхитростных стражей
И заставил трепещущей дланью коснуться двери,
Вот уж первый из них в неожиданно вспыхнувшем раже
Распахнул эту дверь и застыл, озираясь, внутри…
Как костер, перед ним заискрились сапфировы грани,
От алмазных огней с непривычки рябило в очах,
Над дарами повисло сиянье, и в этом тумане
Он с трудом различил: то не келья – пещера в свечах…
Удлиняются тени, ломаясь на сумрачных сводах,
Это руки мулата по россыпям дивным скользят,
Не заметил наемник, что стены сомкнулись у входа,
И как вход не найдя, затерялся за ними отряд.
Опустившись, об острые камни изранив колени,
Наш герой ухватился за выступ, торчавший как перст,
Отделив эту вещь, он поднялся, и рваные тени
Заметались в тумане и, словно с насиженных мест,
Поднялись, полетели, и нет больше низкого свода,
Стены будто открылись, исчезли друзья и дворец…
Светит солнце, и небо все то же, и снова свобода,
Но к решающей схватке готовится смуглый боец.
Что он видит ? Пред ним уводящая в поле дорога,
Крыши пыльных домишек осели под тяжестью лет,
Люди в ветхих одеждах в молчаньи стоят у порогов,
Недоверчиво смотрят, как странный резной амулет
Разминает в руке незнакомец свирепого вида,
Появившийся к ним, несомненно, с высоких небес,
Торс его повторяет черты молодого Алкида,
А глаза, так сверкая, таят абиссинский разрез…
Сжался век и затих, шагу сделать никто не решится,
И в смятеньи повисшем любой был бы лишним порыв,
Разве мог он представить, что кто-то его не боится
И протянет ладони, свой стан для объятий открыв ?
Несмышленый цветочек в лоскутном смешном одеяньи
Захотела потрогать игрушку, что держит мулат,
И разжав свои пальцы, на кратком еще расстояньи
Он и сам восхитился, какой ему вынести клад
Удалось из пещеры: чистейшим алмазом украшен
И рубиновой россыпью, словно бронею, покрыт
Золотой постамент, а над ним в окружении башен
Обелиск возвышается, тонкой лозою обвит.
Унесла его девочка, лодочкой легкой взмывая,
И замешкался воин, и тут же из разных сторон
Потянулся народ, спохватился, вино наливая,
Увлекая под крыши в дома, и послушался он…
В их простом окруженьи он запах почуял из детства –
Так же пахли лепешками мамины руки тогда,
В этот вечер почти не ложились, пока по соседству
Им, как равным, светила далекая эта звезда.