Здесь за столом я вижу много
мной уважаемых людей…
Поэт, ты Критика не трогай,
хотя бы выведи за дверь,
поаккуратней – с камер запись,
ещё придушишь, твою мать!
Ну, господа, не отвлекайтесь,
дадут мне слово-то сказать?
Итак! Собрались в день осенний
мы в поэтическом кругу,
где воцарилось вдохновенье…
всё к чёрту, больше не могу!
Вот не дай бог случайный зритель,
дерётесь как последний сброд,
идите кто хоть, посмотрите –
друг друга кто-нибудь убьёт!..
Что ж... виноделец над лозою
в той притче, помним, отсекал
сухие ветви, чтоб слезою
стекал напиток нам в бокал.
За очищающую силу
хочу поднять я этот тост,
что, как поэтов, нас вскормила –
давая рифму, цель и рост,
что критиканскими смешками
так выворачивала нас
блевать никчёмными стишками,
главой склонившись в унитаз.
Как лучик, слог отныне светел,
и чёткий ритм благоухан –
пред богом Критик лишь в ответе.
Ну, вздрогнем! Где он, кстати, там?
Прошу минуточку вниманья:
сказали, кажется живой.
Тогда введите в зал Собранья –
он из поэтов, бывший свой –
придвиньте стул, пусть сядет с нами.
– Салфетку на, зажми ноздрю!
Куда ж вы прёте с кулаками –
достали драться, говорю!
Махать руками после бала
отнюдь не творческий удел,
пускай не в рифму клеветал он,
известность всякий поимел.
Считай, ногой одной у гроба,
он против зла возвысил глас –
простим его мы?
– Ну ещё бы!
– Пускай живёт!
– Не в первый раз…
Не лезьте, стадо идиотов,
не ваша очередь пока:
сперва горячих патриотов
звучит нетленная строка,
затем готовятся Есенский,
Панков, без мата если есть,
с тебя стишок, Любава, детский,
затем по списку,
список здесь…