это был 2017, мы тогда чуть не сдохли,
сидели на сложных медикаментах, плакали вхолостую,
отживали последние месяцы отмеренной нам эпохи,
вступая в эпоху холодную и чужую.
обесценили до конца понятия дружбы, здоровья, честности,
полосовали себя острым лезвием до изнанки,
не ориентируясь ни в квартире, ни в какой-то другой местности,
мы шли вслепую, подсчитывая свои ранки.
да, я помню, мы тогда увязли по пояс в густой зиме,
весь февраль меня размазывало, изматывало и ломало,
вокруг был мир, но я погрязла в чужой войне,
и ее отсутствие всех злило, а не прельщало.
мы спасались истерикой, смехом, шуткой,
двумя таблетками успокоительного и теплым аптечным спиртом,
люди нам были - враги,
реальность была жуткой,
и смеялись мы часто истерическим долгим криком.
это был год судорога, год тоска,
я не знаю как мы его прожили, не сломались.
год последней печали, истерического броска,
год, в котором нужно было найтись,
а мы окончательно потерялись.
после мы шли на свет, но каждый уже на свой,
мотыльки одиночки, кухонные самураи,
и никто больше не обозначился, как живой,
были лишь те, кого обстоятельства не сломали.
под ногами хрустели осколки чужих побед,
телефонные разговоры, пьяный секс, трезвые недомолвки,
мы почти забыли сколько нам всем лет,
считали мелочь, ждали знака для остановки.
ни тепла, ни убежища — только путь,
скорые на расправу, неразборчивые в вине.
________________________________
я рада, что этого не вернуть.
я навсегда похоронена в той зиме.