3
Доев яичницу, Лекарь отставил тарелку в сторону. Чай, только что заваренный, душистый и бодрящий, дожидался его на столе в любимой и дорогой для него чашке. Она была обычной, из прозрачного стекла, в форме простой кружки, но почему-то он питал к ней тёплые, неподдельно глубокие чувства. Возможно потому, что она прошла с ним через детство и юность, делила с ним прошлое и вот теперь рядом с ним в настоящем. Но может всё дело в её форме, в прозрачности стекла, которые позволяли ему насладиться не только вкусом крепкого ароматного чая, но и его видом. Лекарь любил заглянуть внутрь чашки, увидеть в её прозрачно-коричневой глубине высокогорные луга Китая или бескрайние лесные массивы Индии, разглядеть за беспечной игрой воображения как в зеркале самого себя. И пусть всё увиденное лишь игра, плод фантазий навеянных терпким вкусом, пейзажи далёких стран в лучах проникающего сквозь прозрачные стенки света всегда поражали великолепием, восхищали сознание своим неоспоримо величественным видом.
- Андрюша, вот ты всё учишься и учишься, ничем не интересуешься, а между тем вокруг такие жуткие вещи творятся… - с чувством проговорила мать. Она устала сидеть в тишине и решила хоть как-то нарушить тягостное безмолвие.
Тема, которую она собиралась затронуть, не приводила её в восторг. Более того, она ей была неприятна, но ей ужасно не хотелось сидеть в тишине, особенно сейчас, когда они совершенно перестали общаться с сыном. Андрей всё больше времени стал проводить в одиночестве. Закроется порой у себя в комнате, включит свою непонятную и какую-то жестокую музыку и сидит часами взаперти. Или лежит. Да, помимо этого он всё время читает, учится, но это мало успокаивало её материнское сердце. Ей хотелось, чтобы сын был к ней немного ближе, а он, наоборот, в последнее время отдалился от неё, почти перестал обращаться к ней за помощью или с вопросом. Конечно, он давно уже вырос и мало чем она может ему помочь. Даже, много лет назад, когда Андрей учился в пятом классе, он спросил как-то, почему человек не Бог, раз создан он по образу и подобию Его? Детский вопрос, но даже тогда они с мужем не смогли ответить на него. Что говорить о его теперешних вопросах… Навряд ли она способна ответить на них. Тем не менее, ей очень хотелось знать, чем живёт их сын сегодня, каковы его интересы. Было бы понятно, если б были у них с сыном плохие отношения. Так нет, отношения замечательные. Они с мужем, как принято говорить, вкладывали всю свою душу в Андрея, по крайней мере, старались делать всё для него, что от них зависело. Да и сам Андрей был заботливым и любящим сыном, хорошо учился, всегда помогал по дому, если требовалось. Впрочем, зачастую они и сами со всем справлялись. Можно было подумать, что ему хватает общения с друзьями. Так нет, друзей мало. Вернее, лишь один, да и то не друг, а скорее приятель. Со школы ещё. Заходит иногда на минутку. Скажут друг другу пару слов, обменяются книгами, либо дисками, либо ещё чем-нибудь, и разойдутся. Вот и вся дружба. Не должно быть так у человека. Должен он иметь кого-то, кому выговориться можно, и горем, и радостью, и переживаниями своими поделиться. А это что же такое? – ни родителям, ни друзьям ничего не говорит – всё один да один. В себе всё держит. А ведь когда-нибудь прорвётся наболевшее наружу, выплеснется и зальёт всё вокруг – и хорошее, и плохое. Нет, не должно так быть! Ненормально это!
Мать хотела продолжить свои размышления, но осеклась. Сын поднял голову и вопросительно посмотрел на неё.
- Что же за вещи творятся вокруг? – проговорил Лекарь толи с вымученным интересом, толи с наигранным равнодушием.
- Как какие? Неужели ты ничего не слышал? Вчера же ещё одну девочку пропавшую нашли. В подвале соседнего дома. Как и две предыдущие была… искалечена и убита… Что же такое творится у нас?! – сказала мать, целиком отдавшись новому переживанию, и не обращая уже больше внимания на сына, рассеянно посмотрела в окно. Небо было высоким и прозрачным, светло-жёлтым на востоке и бледно голубым на западе. – Шестнадцать лет и такая судьба! А родителям каково? Что за люди вокруг? – не люди, а звери! А ведь всему виной демократия эта, или как там ещё одним словом назвать всё то, что происходит сейчас в стране? В наше время такого не было.
Лекарь поднял голову и посмотрел на мать.
- Было, только вы об этом не знали. Всё было и всегда. В другом может быть виде, в других проявлениях, но было. И всегда будет. Человек так устроен, что в основе его сущности помещено желание, прежде всего, осознать себя как личность. Люди до головокружения различны в характерах, индивидуальны, но по сути – лишь толпа, серая масса, жаждущая удовлетворения собственных амбиций. Личность – редкость, ей не требуется доказывать свою состоятельность, она сама по себе. Но разве с этим можно смириться? Что если личности нет, но есть желание ею обладать? Приходиться выделяться, постоянно доказывать себе и обществу, что ты - не серая масса. Вот и выделяется, кто как может. Один отращивает волосы, другой их сбривает, кто-то одевает на себя вызывающие одежды, а кто-то наоборот, снимает их. Можно продолжать до бесконечности. Примеров множество, но все они лишь демонстрация того, что люди, к сожалению, а может и к счастью, слишком увлекаются видимым. Настоящая индивидуальность не в подражании и не в желании быть особенным, но в особенности, самой по себе. Много ли нужно ума для того, что бы следовать моде? И ведь культ личности, это мода! – Задумавшись на секунду, Лекарь посмотрел на дно чашки сквозь толщу изрядно остывшего чая, сделал глоток и продолжил. – А что если у кого-то есть хоть капля смелости, чтобы отойти от общепринятых способов самовыражения? Тот, кто, как и все, одержим оригинальностью, и по природе своей имеет склонность к насилию, вполне может придумать что-то вроде этого… - Он сделал характерный взмах рукой, указывая в сторону дома, где произошло последнее убийство. – Тут дело вкуса. Стиля, так сказать.
Лекарь допил чай и поставил чашку на стол, хотел было уже встать из-за стола, но замер в нерешительности.
- Налей, пожалуйста, ещё. Только чайник подогрей.
Мать зажгла газ и поставила чайник на огонь. Она была поражена ответом сына.
- Какие ужасные вещи ты говоришь. Выходит, по-твоему, что отпустить волосы длиннее обычного, что убить – всё одно?!
- Нет, не одно. И дело не в волосах вообще. Так просто к слову пришлось. Просто есть банальные способы самовыражения, которые не причиняют видимого вреда, в целом, приемлемые в рамках общества. Убийство же – безусловно, не приемлемо. Но убийство убийству рознь. Одно совершается ради материальной выгоды, другое – спровоцировано болезнью, как правило, душевной, а третье – из утопической какой-нибудь идеи. Как Раскольников у Достоевского. – Лекарь ухмыльнулся. – Да нет, сейчас другое, конечно, время, идеи иные. Если заглянуть подальше в прошлое и проследить развитие нашей цивилизации, скажем, с каменного века до наших дней, то можно прийти к неожиданному выводу. Изначально люди были злей. Убийство было нормой. Давно ли мы стали настолько гуманными, что убийство для нас стало чем-то из ряда вон выходящим? Сто, двести лет? То есть десятки тысяч лет оно было нормой, а тут раз вдруг, и за какие-то ничтожные сто лет всё перевернулось. А ведь инстинкты никто не отменял. Как бы глубоко мы их не прятали, природа нет-нет да выдернет из-под гнёта человеческого разума какую-нибудь пакость, обнажит одну из моделей давно забытого поведения.
Чайник давно закипел, но Надежда Ивановна не обращала на него внимания. Она стояла молча и с ужасом смотрела на сына. Лекарь встал, налил себе заварки, подошёл к плите и снял чайник с огня. Налив в чашку кипятка, снова сел.
- Да… Мы стали гуманнее, но к чему ведёт человеческую расу чрезмерное человеколюбие. Что будет, когда мы достигнем конечного пункта на пути от варварства к гуманизму? Ведь мы встанем перед сложнейшим выбором между неминуемой гибелью и жестокой рациональностью. Перенаселение рано или поздно заставит определиться. Вот тебе и идея, которая уже сейчас может подтолкнуть кого-то к решительным действиям… - Подхваченный течением своих мыслей, Лекарь отхлебнул только что налитый чай слишком небрежно. – Чёрт!
Мать вздрогнула. С тревогой посмотрела на сына.
- Ничего страшного, немного обжёгся, – поспешил успокоить её Лекарь и продолжил. – Помимо идеи, есть ещё и случай. Кто его знает, многие убийства совершаются по чистой случайности. Ты не подумай, я убийц не оправдываю. Просто я не берусь судить о случившемся лишь по следствиям, не зная причин.
- Да ты что?! Какие случайности? Три девочки зверски убиты, а ты говоришь о случае, идеях и прочей ерунде. Ты допускаешь – ведь допускаешь? – оправдание преступления, а это уже страшно. Сегодня ты говоришь, что преступление возможно в отдельных случаях, а назавтра скажешь, что преступление вовсе не преступление, а норма поведения. Стоит только дать волю мыслям, так и будет.
- Мысли всегда должны быть свободными, на то они и мысли, а то, что будет завтра, никому не известно. – Лекарь уже пожалел, что поддержал этот разговор. Он чувствовал, что мать его не понимает и только расстраивается. – Мне пора в институт. Сегодня в девять зачёт, не хотелось бы опаздывать.
- Сынок, - произнесла взволнованная мать, - удачи тебе на зачёте… И, не обращай внимания, сессия закончится и твои мысли уйдут вместе с ней. – Ей хотелось верить в только что сказанное.
Лекарь оделся. Открыл дверь, но уходить не спешил. Мать стояла в двух шагах от него и озабоченно смотрела. Он вдруг почувствовал, что если уйдёт сейчас, ничего не сказав, то мать изведёт себя напрасными мыслями. Он очень любил её и не хотел этого.
- Всё будет хорошо … - Лекарь подошёл к матери и нежно обнял её. – Я действительно, просто нервничаю перед зачётом. Эта сессия вымотала меня как никогда. Сплю мало и плохо, вот и лезут в голову всякие мысли. Ты права, они уйдут… Они пустое.
Пустое ли? Нет, он так не думал. Мысли - не пустое. Они не уйдут, не могут уйти. Они были и всегда будут. Возможно, поменяют форму и содержание. Возможно, их станет больше или меньше, но они не уйдут.
Мысли. Иногда он чувствовал, что мысли обладают какой-то скрытой силой и даже, как ему казалось, ощущал внутри себя еле заметные пульсации чего-то таинственного и большого, гораздо большего, чем он сам. Он не знал что это за сила, не знал её природы и величины, он даже не догадывался, что сила эта способна в недалёком будущем круто изменить всю его жизнь.