4
Лекарь вышел на улицу. Морозное утро во второй раз встретило его приятным пощипыванием кожи. Правда, в первый раз небо было тёмным, до черноты, сейчас же оно стало бесконечно высоким и светлым.
Тишина, разлитая всюду, успокаивала и, в то же время, как-то настораживала. Солнце ещё не поднялось, но уже заполнило своим светом воздух, а он, воздух, изгибая и преломляя солнечные лучи, осветил всё вокруг.
Удивительная гармония света и звука. И мороз, весёлый и дерзкий.
Тишина. Лишь снег похрустывает в такт шагу. Хр-р, хр-р.
Ночью выпало много снега. Это редкость. В последние годы в это время обычно сыро и слякотно. Гололёд, дождь – мерзко. Но этот Новый год обещал быть иным - и датой своей, и поведением природы в канун. Она будто чувствовала его мистический смысл, предугадывала смену тысячелетий и что-то, возможно, готовила.
Лекарь спустился с небольшой горы между домами, перешёл дорогу и вступил в заснеженный парк. Высокий рост, сутулая фигура, немного неуклюжая, но целеустремлённая походка с характерным наклоном вперёд при движении, серая и слегка неопрятная одежда, все это придавало угрюмый и немного отталкивающий вид молодому человеку. Однако, не смотря на внешность, Лекарь обладал чуткой душой с тонким восприятием окружающего мира. Казалось бы, ничем не примечательные вещи могли привлечь его внимание, восхитить, впечатлить и натолкнуть на долгие размышления. Ручей, текущий вдоль бордюра, перекошенная лавка одиноко стоящая у дороги, шелест листвы или шум ветра. Вот и теперь он шёл и любовался заснеженными кронами деревьев, глубоко погрузившись в собственные мысли. Он не сразу обратил внимание на звук приближающихся сзади шагов.
- Привет, Андрюха! – послышалось из-за спины, и тут же рядом с ним возникла худощавая фигура его друга.
- Привет.
Макс сильно отличался от Лекаря, можно даже сказать, был полной противоположностью. Он всегда был весел и энергичен. Возможно от того, что не обременял свой мозг излишними размышлениями над высокими материями. Говорят, противоположности притягиваются. А ещё говорят, что даже у самых разных в мире людей обязательно найдётся нечто общее. Иначе и быть не может. Максу было чуждо созерцание второстепенных ничего не значащих для него вещей, от того он любил слушать своего друга. Он любил поспорить с ним, но не из-за того, что думал иначе или был не согласен, но потому, что таким образом узнавал много нового, формировал доселе расплывчатую точку зрения на вещи, о которых просто никогда не задумывался.
- Опять мысли по кругу гоняешь? – задорно и немного с иронией спросил Макс.
- Есть немного, - задумчиво ответил Лекарь. Он все ещё думал о ночных сновидениях, которые только сейчас обрели более-менее законченную форму.
- Да, я смотрю, тебя сильно подгрузило. Идёшь, ничего не замечаешь.
- Со мной сегодня ночью кое-что произошло. Не знаю, стоит ли рассказывать, ведь передать словами те мысли, которые заполняют с утра мою голову, не так-то просто. К тому же, я и сам не всё до конца ещё понял.
- Ну, уж нет, если заговорил, давай рассказывай. Может, как это обычно бывает, в ходе рассказа как раз всё встанет на свои места и пазл не до конца разложенных мыслей благополучно сложится. – Макс весело улыбаясь, с интересом смотрел на друга.
- Да, может так и будет.
Лекарь немного медлил, не зная с чего лучше начать свой рассказ. Тем временем они уже подошли к остановке и остановились в ожидании трамвая. До института ехать около часа. Времени достаточно. Макс терпеливо ждал. Наконец Лекарь заговорил.
- Сегодня ночью мне снился сон, но сон, это не главное, это лишь следствие. Причина же данного сновидения вот в чём. Несколько месяцев назад у меня начала периодически болеть голова. Боль была очень сильной. Врачи вникать в суть проблемы не хотели, лишь прописывали обезболивающие, однако, обычные средства типа цитрамона и анальгина не помогали, а более сильные снимали боль, но не полностью, к тому же, ненадолго. После нескольких недель мучений, я изменил тактику – престал бороться со следствием, и направил усилия не на преодоление боли, но на поиск её причины. Да, сказать - не сделать. С чего-то нужно было начать, но с чего? Помнишь, я тебе рассказывал о своих экспериментах с бегом? – Лекарь посмотрел на Макса, тот молча кивнул. – Так вот, настойчивая борьба с существующим положением привела меня тогда к очень неплохим результатам. Но, в тот раз я действовал грубо и прямолинейно, как ребёнок, досадливо злящийся на ушибленную руку. Теперь же, я чувствовал, что действовать нужно иначе. Не зная, да собственно так и не узнав истинных причин, я решил бороться именно с ними, игнорируя все внешние проявления. Я решил взглянуть внутрь себя, погрузиться в самую суть своего естества, перестав бессмысленно барахтаться на поверхности врезаясь в непоколебимые следствия. Ведь именно следствием была моя головная боль. Но следствием чего? Это мне и предстояло выяснить. Трудно мне описать тебе все странствия по глубинам моей сущности и также не просто описать сон, который явился их результатом. Как я уже говорил, мне самому не всё до конца понятно.
Лекарь умолк. Всё вокруг погрузилось в монотонную пустоту. Макс огляделся и с удивлением обнаружил, что они в трамвае, причём, судя по мелькающим в окнах декорациям, едут уже минут десять. Слева от них голосил кондуктор, требуя с кого-то оплату за проезд. Странно, но Макс никак не мог вспомнить подходил он к ним или нет. Не важно, у них всё равно были проездные билеты. Но сам факт его позабавил. Лекарь рассказывал очень увлекательно, да и сам рассказ был весьма любопытным, однако, сейчас его лицо висело в воздухе непроницаемой для всей этой утренней суеты маской, а взгляд уходил далеко за пределы трамвайного окна. Он смотрел вдаль. В невидимую даль, потому как никакой перспективы не было. Трамвайные пути проходили сквозь жилой квартал, всюду были высотки, сильно ограничивающие пространство своими тушами. Но взгляд Лекаря был устремлён гораздо дальше унылых боков выставленных как по ранжиру многоэтажек. Его зрачки застыли в одном положении, уперев фокус в бесконечность. Казалось, он уже не продолжит свой рассказ, как вдруг спустя всего лишь несколько мгновений лицо Лекаря оживилось, и он продолжил.
- В этом сне был я, но это не всё и далеко не главное. Вся суть в том, что я был вне своего тела. Да-да, именно так. Оно лежало на операционном столе, подсвеченное хирургическими лампами, а я смотрел на него со стороны. Хм… У Бутусова была песня: «Доктор твоего тела», а я в этом сне был доктором своего тела. – Лёгкая улыбка, тронувшая было губы Лекаря, тут же исчезла и он продолжил. - Череп был вскрыт и, слава богу. Не хотел бы я во сне пройти ещё и через эту процедуру. Жути и так хватало. Склонившись над своей головой, я просунул руки в зияющую в черепе брешь и нащупал нечто скользкое и упругое. Мозг. Мне всегда казалось, что он мягкий и рыхлый. Нащупав кончиками пальцев впадины извилин, слегка надавив, я стал раздвигать руки в стороны, пытаясь разорвать внешнюю оболочку, но она не поддавалась. Я усилил давление, буквально впившись ногтями в мягкую, но упругую ткань. Мозг сильно деформировался, как резиновый мячик. Оболочка натянулась до предела и лопнула. Пальцы с чмокающим звуком вошли внутрь и тут же замерли не в силах сдвинуться с места. Тошнота подступила к горлу, и я почувствовал, как съеденный вечером ужин просится наружу. Очень странное ощущение. Реальность, просачиваясь под покровы сна, сплетаясь с грёзами и фантазиями, обретая новый смысл и новые качества, стремилась обратно. Я вдруг понял, что именно в этом и есть весь смысл. Проглотив тошнотворный комок, подступающий к горлу, облизав пересохшие от напряжения губы, я пошевелил руками. Что-то желеобразно-рыхлое скользило между пальцами, но меня это больше не беспокоило. Какое-то новое, свалившееся откуда-то вдруг осознание происходящего, наделило меня завидным хладнокровием. Пальцы, проникая глубоко внутрь мозга, безжалостно кромсали серое вещество. Слушая неприятно-хлюпающие звуки, ощущая клетки мозга, сползающие скользкой массой по запястьям моих рук, я что-то искал. Без спешки и сомнений, спокойно, размеренно. В тот момент я был полностью уверен в том, что делаю всё правильно. Однако, время шло. Поиски явно затягивались. Вот уже свет от ламп над столом стал устрашающе меркнуть, угрожая с минуту на минуту погрузить меня в непроглядную тьму. Я понял, что стоит поторапливаться, иначе я проснусь, так и не завершив начатое. Кто знает, возможно, другого такого случая не представиться. Времени оставалось мало, но вдруг, когда я уже отчаялся что-либо найти, в глубине черепной коробки что-то блеснуло. Полумрак операционной скрывал детали. Протянув руку и дотронувшись, я ощутил холод металла. Диск размером не больше копеечной монеты с иглой по центру. Неужели канцелярская кнопка? Я сжал пальцы и что есть мочи дёрнул. Сон оборвался. Я лежал на мокрой от пота простыне. Мои пальцы на правой руке были крепко, до боли сжаты. Казалось, что между ними что-то блестело. Я поднял руку и присмотрелся. Капелька пота, отбросив блик от луны за окном, скатилась по ладони и упала на пол.
Казалось, несколько последних минут рассказа, Макс не дышал. Он с неподдельным интересом слушал Лекаря, и когда тот закончил, ещё несколько секунд молча смотрел на него, ожидая продолжения.
- И что всё это означает? – наконец спросил Макс.
- Разве ты не понял? Я победил боль. У меня больше не будет этих мучительных мигреней.
- Почему ты так уверен? Сон конечно интересный, но… Сам понимаешь, всё было бы слишком просто, если бы было именно так.
- На самом деле всё совсем не просто, но всё именно так – я победил эту боль!
Уверенность Лекаря оказалась заразной. Иммунно-скептическая система Макса сопротивлялась недолго - пары минут сомнений хватило, чтобы поверить и принять как факт всё сказанное.
Оставшуюся часть пути они ехали молча. Каждый был погружён в свои собственные размышления. Один продолжал грезить наяву, фильтруя потоки сознания от взвеси полу бредовых мыслей, другой уже давно думал о предстоящем зачёте.