Всё лучшее во мне, что жило и дышало,
в сомненья падало, и снова уповало,
училось рифмовать, как будто от того
зависела и жизнь, и будущность всего,
и возводило мост в другой конец вселенной
мечтанием души, и бренной, и нетленной,
пускай же проблески, уловленные мной,
когда я проходил сквозь этот мир иной,
метания любви, огонь зари вчерашней,
немного постоят ещё багряной башней,
бросая тень свою, пока я отойду
затихшим лучиком на новую звезду,
пускай переживут недолгое прощанье,
дав духу моему не то что оправданье,
но силу некую, чтоб знал он, что не зря
томился на земле, беспламенно горя,
пускай он думает, что на воде бурлящей
и он оставит лик, поющий, говорящий.
Когда же всё замрёт в пространствах голубых,
пусть башня рухнет ниц с пустых высот своих,
и если прав был я, страдая ежечасно,
то всё прекрасное и упадёт прекрасно,
и нежная лазурь блеснёт ещё нежней
без ломкой красоты, стоявшей перед ней.