Посвящается Володе Серенко
Как он пел! Как любил!
Как тонул он в цветах!
Как себя раздавал
Весь в лавровых венках!
Крики «браво!», восторги,
Плескания рук -
Аплодировал в зале
Незнакомец и друг.
Волновался бурливо
Поклонников круг.
Так он жил и творил
На счастливых ветрах.
А теперь он один
И живет на бобах.
Балетный выворот ноги,
Изящно струн касание руки,
Как гривой золотой тряхнет -
Так голос верхних ноток достает.
И, позабыв про все, поет,
Не замечая, что давно, мой бог,
Цветы, поклонницы у ног
Воркуют, с лестью возле вьются.
Чуть что, пойдет -
Все тут же следом волокутся.
«Ну, спой еще! Пожалуйста! Про очи!»
И он поет с надрывом, что есть мочи…
Артист во всем: в одежде, в мелочах
И в запахах, и в песнях, и речах.
Как запоет – заслушаешься.
Заговорит – не оторвешься.
А в россказни пойдет - не насмеешься.
Он весь открыт, с душою нараспашку.
Без промедления, легко
Отдаст последнюю рубашку.
Для женщин – он подарок и сюрприз.
Готов исполнить их любой каприз.
Для всех мужчин он друг, большой приятель.
В делах помощник,
Проводник, искатель.
Со звездами всегда накоротке
И с ними на одной волне.
В любви и в жизни он певец,
В семье он любящий отец -
Жена и дочки дома, наконец.
Шли годы… Вдруг заторопились,
И будто с горки покатились.
Клубок прошедшего оброс,
А жизни нить укоротилась.
Фонтан счастливых дней ослаб,
Талант поблек, фейерверк иссяк.
Где все былое?
Где приятели,
Поклонники, друзья?
Где тот певец?
Он раздарил себя,
Растратил донельзя.
Познав пределы щедрости сполна,
Все роздал, не считая, не щадя.
Душою вывернулся так,
Что, засверкав изнанкой,
Нервы обнажил и нажил рак.
В борьбе за жизнь так истощился -
Что весь в провалы и обрывы превратился.
Где шевелюра? Остался стыдный бобрик.
Что говорить? Из дома выйти - это подвиг.
Друзья вдруг зазвонили с родимой стороны:
«Ну, как дела? Какие есть нужды?»
Не научился он чужого брать.
Всю жизнь прожил в уменье отдавать.
Есть истина, и знает бог –
Он жизнь свою раздать, увы, не смог.
Теперь она скудна и самому уж не нужна.
В забвение Орфей проводит времена.
.