Среди глубин подземных вод,
Скитался некогда творец,
Имён его никто не назовёт,
Ведь их не помнит сам мудрец.
Вздымая посох к небесам,
Он начинал теперь молиться,
Взывая к мёртвым существам,
Что захотели возродиться.
Восстанет сразу человек,
Разрушат землю тут же крысы,
Здесь не поможет оберег,
Ведь существует чёрный список.
Поймав за нос злодейку власть,
Скиталец, молча, удивится:
Пропал азарт, исчезла сласть,
“Теперь, быть может, утопиться?”
Но легионы тьмы идут,
Сметая с улицы всю жизнь,
Судьба построила редут,
Ты только сам туда ложись.
Борцы за правду вдруг пропали,
А вместо храбрости – слеза,
Героев спрятали в подвале,
В машине режут тормоза.
В минуту рухнут все квартиры,
Проломят крышу поезда,
По солнцу едут бригадиры,
Ведь на земле горит звезда.
Фантасмагория искусства:
Планеты, лица и Луна,
И если можешь – не сочувствуй,
Вся кровь и так обнажена.
Я напоказ отправил вены,
В музей отдал всего себя,
Разбил картинами колено,
И сотворил иллюзии, любя,
Обман, обманутый лжецом,
Уже не может повториться,
Чтоб стать убийцей и отцом,
Меня обнимет плащаница.
Воздаться людям в вышине:
“Вас всех когда-то покарают!”
Но, почему-то в тишине,
Слова людские, словно, тают.
Но между тем нам канарейка,
Напела правду в темноте,
А шею режет мне линейка,
Предав рассудок тошноте.
Жонглер погиб, упав на шпагу,
Держась за ниточки шаров,
А дирижёр явил отвагу,
Сказав, что номер не готов.
Циркач, погибший у бассейна,
Молил у дьявола пощады,
Он видел мёртвого Хуссейна,
В аду подобным людям рады.
Но как попасть в небытие,
Когда религия нам врёт?
Монах меняет интерьер,
На то, что общество даёт.
На карнавале все танцуют,
Забыв о бедах на момент,
И никого ведь не волнует,
Что мертвецы - не аргумент.
На перекрестии дорог,
Падёт молиться вдруг старик:
Он от событий занемог,
Но занемог всего на миг.
Поняв, что вера не поможет,
А правда скрыта за стеной,
Творец покинет сразу ложе,
Признав себя всему виной.
И вот, взойдя на пьедестал,
Всё остановится тотчас:
“К чему иду, и кем я стал,
Ведь делал это лишь для вас!
А вы теперь меня казнили,
Отдали в рабство пустоте,
И мир грехами раздавили,
Уйдя к последней высоте…”